Чудовище - Джудит Айвори Страница 34

– Боже правый… Клянусь Аллахом. – Шарль отнял руку и расхохотался. – Я вижу, мода на цветное нижнее белье достигла и Нью-Йорка.

Ее белье было яркого шафранового цвета с каемкой из розовых кружев и темно-розовыми ленточками.

– А откуда ты знаешь, что носят западные женщины?

Все еще смеясь, он ответил:

– Дорогая моя, я ходячий каталог интимных деталей женской одежды со всех континентов. – С этими словами Шарль втащил ее в каюту.

Дверь за ней захлопнулась, снова щелкнул замок. Он развернул ее, проверил повязку на глазах, снова повернул, пока у нее не закружилась голова.

После чего Шарль взял ее за подбородок и нежно поцеловал глаза девушки через шелковую повязку.

– Узел крепкий? – поинтересовался он. – Ты правда ничего не видишь?

Луизе было приятно чувствовать прикосновение его пальцев. Она поймала его руки и прижала его ладони к своему лицу. Они пахли мылом или туалетной водой с восточным ароматом – что-то похожее на запах фимиама или холодное благоухание лесного папоротника. Хотя аромат был едва уловимым, в нем чувствовалось еще что-то – она представляла себе, что так пахнут влажные берега Нила.

Луиза приоткрыла губы и слегка укусила его ладонь, пробормотав:

– Полчаса назад, когда я одевалась, меня обуяло такое нетерпение, что я затрепетала. – Она засмеялась. – Я кое-как застегнула платье, натянула чулки и стала искать свежее нижнее белье. В конце концов я выскочила из каюты с панталонами в руках. Перед тем как постучать к тебе, я повязала их вокруг головы – просто я больше не могла ждать. Это глупо, да?

Шарль серьезно возразил:

– Такой поступок нельзя назвать глупостью.

Сердце ее подпрыгнуло в груди. Луиза потянулась вслепую; стараясь дотронуться до его груди. Он отступил на шаг – все еще недоверчивый и раздраженный. Может, он просто смотрит на нее? – она не знала. Но ей до безумия хотелось обнять его. Луиза коснулась трепещущими пальцами его мускулистой груди, живота.

Ее движения были жадными, нетерпеливыми, как будто она хотела забрать его всего и сохранить в памяти очертания его тела. Луиза уже столько раз ласкала его, что ощущала пустоту, когда его не было рядом. Даже ее душа…

Нет. Она не будет об этом думать. Девушка вскинула руки, сложив ладони лодочкой.

– Я ваша покорная раба, мой господин! – театрально воскликнула она, пала перед ним ниц, погрузившись в пену собственных юбок, и коснулась лбом пола. – На мне нет панталон – они там, где ты их видишь.

– Ты шалунья, – сказал он ей. – Что за комедию ты ломаешь?

– Но ведь это единственный выход, – глухо произнесла Луиза, уткнувшись лицом в юбки. – С завязанными глазами я смогу оставаться с тобой днем и ночью. – Возмутительно, что его странное требование вынудило ее вести себя так нелепо.

– Даже и не помышляй об этом. – Шарль помог ей подняться, снова проверил узел повязки и затянул его потуже.

– Но ведь это ты первый начал, – возразила она. – Мы оба ослепнем.

Он замер. Молчание. Наверное, он рассердился. Затем Шарль угрожающе промолвил:

– В Северной Африке женщины делают то, что им приказывают. Повернись.

– Что?

– Я сказал, повернись.

Шарль отпустил ее и отступил назад. Она потянулась к нему, но лишь схватила руками воздух. Пытаясь поймать его, Луиза шарила руками в пустоте. Он пропал.

Она в море мрака, а он наблюдает за ней.

Луиза никак не могла понять его настроение – дразнит он ее или нет? Впрочем, он видит ее при дневном свете. Это дает ей определенные преимущества – она уже три дня их добивается. Должно быть, она представляет собой то еще зрелище с этой яркой повязкой на глазах. Но Шарль не издал ни звука, не двинулся с места – ничем не показал, что его покорила ее красота. Луиза сделала то, что он приказал, – повернулась к нему спиной.

Шарль сразу же подошел к ней сзади, притянув к себе. Зарывшись лицом во впадинку у ее шеи, он принялся раздевать ее, покрывая нежное тело поцелуями.

– О Боже! – выдохнула она. – О Господи…

Он быстро стаскивал с нее одежду, освобождая от внешней оболочки и превращая ее основное преимущество – внешность – в нечто гораздо более уязвимое: она стояла к нему спиной, обнаженная, только бесстыдная повязка закрывала ей глаза.

Тем не менее в таком положении были свои выгоды. Она наслаждалась его нежными прикосновениями, предвкушая их дальнейшую игру.

Шарль раздевал ее, лаская, а сам оставался одетым. Затем он дал ей понять, что смотрит на нее, негромко нашептывая ей слова восхищения при последних лучах заходящего солнца. Что-то о ее тонкой изящной талии… Проведя пальцем вдоль спины Луизы, он назвал ее изгиб элегантным. Поглаживая ее ноги по всей их длине, Шарль ласкал нежную кожу под коленями и на внутренней стороне бедер. Ее ноги – самая восхитительная часть тела, божественно стройные – так он говорил. Сильные и грациозные – таким ногам позавидует любая балерина. А выше, под нежными округлостями ягодиц, она манящая, соблазнительная, зовущая к наслаждению…

Шарль ласкал ее прикосновениями и словами, страстно стремясь доставить ей удовольствие, пока она не припала к стене, тяжело дыша и испуганно прислушиваясь к собственным громким стонам и вскрикам. Женщина, обезумевшая от страсти.

– Я хочу, чтобы ты вошел в меня, – сказала она, ошеломленная своей откровенностью. Луиза попыталась повернуться, но Шарль прижал ее к стене всем телом.

– Нет, еще нет.

Это невозможно! Она притиснута к стене с повязкой на глазах, а его пальцы тем временем дарят ей изысканное наслаждение. Это невозможно, но он, кажется, лучше знает ее тело, чем она сама. Шарль довел ее почти до исступления – раз, другой, наконец он позволил ей дать волю страсти: ее тело затрепетало. Она обмякла в его руках.

Головокружительная темнота. Она лежит на полу. Когда успело стемнеть? Когда, он снял с нее повязку? Шарль боялся, что она сможет его увидеть, поэтому и не позволял повернуться к нему лицом. Теперь он целует ее веки – его влажные губы касаются нежной кожи и ресниц.

То, что сначала представлялось ей увлекательным приключением, превратилось в нечто большее, ибо в тот момент, когда он вошел в нее, их соединение стало смыслом ее существования.

«Входи, входи в меня, – мысленно умоляла она. – Не только тело, но и душа его пусть будет во мне». Она не хотела давать ему такую власть над собой. Но слишком поздно. Он вошел в ее плоть и кровь и стал хозяином ее чувств и мыслей, породив в ее душе не что иное, как – она боялась произнести это слово – любовь.

Да поможет ей Господь! Она не знает, ни кто он, ни откуда, не знает даже его имени. Она знает только то, что любит его. Горячо, безумно, страстно. И что ей необходимо чувствовать его в себе – он для нее, как глоток воды для умирающего от жажды.