Ночи Калигулы. Падение в бездну - Ирина Звонок-Сантандер Страница 34

Агриппина, поджав под себя босые ноги, лежала на постели. Рядом с ней сидела Ливилла, возбуждённо рассказывая сестре скучные подробности своей семейной жизни. Агриппина зевала. Пресный, добропорядочный Марк Виниций не интересовал её.

— На прошлой неделе у моего Марка вскочил на спине чирей! — взахлёб сообщила Ливилла. — Я лично выдавила ему гной!

«Ну и дура!» — подумала Агриппина, закатывая глаза в гримасе отвращения.

— Персидский звездочёт, живущий на Субуре, предсказал, что скоро я заведу любовника! — смущённо хихикнула Ливилла.

Агриппина изумлённо подскочила на постели и, приоткрыв рот, уставилась на сестру. «Любовник?! У дурочки, которая собственноручно выдавливает прыщи и стрижёт ногти ненаглядному муженьку?»

— А Марк Виниций что говорит по поводу предсказания? — с иронией спросила она.

Ливилла испуганно замахала руками:

— Молчи сестра, ради всех богов! Если Марк услышит — убьёт меня!

Агриппина лениво откинулась на подушки. Огонь в глазах потух.

— Я не верю гадальщикам, — равнодушно заметила она. — Они лгут, надеясь выманить побольше денег за приятное предсказание.

— Этот не лжёт! Его слова сбываются! — обиженно надулась Ливилла.

— Тебе так хочется завести любовника? — насмешливо приподняла бровь Агриппина. — Для этого не нужны предсказания. Выйди на улицу и позови любого мужчину, который понравится тебе.

Ливилла покраснела.

— Мне не нужен первый попавшийся мужчина, — язвительно заметила она.

— Ну конечно! — вдруг догадалась Агриппина. — Ты хочешь Сенеку!

Агриппина восторженно вскочила с ложа и по-детски запрыгала по кубикуле. Ей нравилось дразнить младшую сестру.

— Сенека! Ты влюблена в Сенеку! Тощего худосочного философа! — кричала она. — Я видела, как сладко вы поглядывали друг на друга на свадьбе Гая.

— Неправда! — Ливилла обиженно дёрнула её за тунику. Но её глаза испуганно заметались, выдавая волнение.

Агриппина посерьёзнела. Ласково погладила ладонь сестры.

— Я помогу тебе сойтись с Сенекой, — пообещала она. — Женщина много теряет, когда отказывает себе в сладости запретной любви.

Ливилла смущённо молчала. Опытная Агриппина уловила нервный трепет, охвативший сестру.

— Отведи меня к персидскому звездочёту, — вдруг попросила она.

— Ведь ты не веришь? — удивлённо спросила Ливилла.

— Не верю, — подтвердила Агриппина. — Но мне любопытно, что предскажет обманщик-халдей.

* * *

Дом звездочёта походил на конуру. Агриппина, входя, наклонилась, чтобы не удариться лбом о перекладину. Оказавшись внутри, брезгливо сморщила нос: из углов несло прелой вонью.

Поверх старого дубового сундука лежал череп, украшенный венком из сухих колосьев. Пустые глазницы сияли неровным желтоватым светом. Внутри черепа горела свеча. Агриппина насмешливо кивнула. «Чтобы приводить в трепет суеверных глупцов», — догадалась она.

Она прошлась по помещению, скептически разглядывая убранство, призванное нагонять на посетителей мистический страх. На стенах висели грязные обрывки парчи, пергаменты с рисунками созвездий и засушенные чучела нетопырей. Агриппина надменно зевнула: какая скука! Предсказатели и гадалки всегда окружают себя подобными предметами.

У покойного императора Тиберия был любимый астролог — Фрасилл. При первой встрече он предсказал Тиберию, тогда изгнаннику, власть над Римом. Опасаясь, что предсказание может достигнуть ушей строгого отчима Августа, Тиберий решил умертвить астролога. Но, прежде чем подать знак рабам, спросил насмешливо: «Можешь ли ты предсказать собственную смерть?» Сообразительный Фрасилл ответил: «Я умру не намного раньше тебя, господин». Испуганный Тиберий передумал убивать его. Став императором, он обогатил астролога и всячески заботился о нем. «Пока жив Фрасилл, я не умру», — суеверно думал он.

Хитрый Фрасилл пережил Тиберия, хоть и обещал умереть раньше. С тех пор Агриппина не верила предсказателям.

Посмеявшись над убранством комнаты, Агриппина подошла к кривобокому столику. В прозрачной бутыли, стоящей на столешнице, виднелось что-то круглое. Агриппина, прищурившись, рассмотрела бутыль и отпрянула в ужасе. В мутноватой жидкости торжественно плавал человеческий глаз. Серо-коричневый, с расширенным зрачком, он безжизненно смотрел на молодую женщину. Стиснув дрожащие пальцы, она поспешно отошла от столика. Ей стало страшно. Даже нетопыри и череп, прежде вызывавшие смех, теперь пугали её.

— Приветствую тебя, домина! — звездочёт появился из соседней кубикулы.

Агриппина мимоходом оглядела его. Невысокий бородатый азиат, разрисовавший восточный хитон жёлтыми звёздами. Доступны ли ему тайны человеческих судеб?

— Скажи, что ждёт меня в будущем? — матрона приосанилась и величественно показала звездочёту мешочек с монетами. Она старалась не смотреть на расшатанный стол, с которого за ней неотрывно наблюдал плавающий глаз.

— Назови число твоего рождения, — астролог развернул толстый свиток, изображающий движение небесных светил.

— Пятнадцатый день до июньских календ.

Звездочёт долго водил пальцем по замусоленному свитку, бормотал на непонятном языке, закатывал глаза, страшно сверкая желтоватыми белками. Агриппина нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Неучтивый перс не догадался предложить императорской сестре присесть.

— Ты будешь царицею Рима! — наконец восторженно проговорил он и склонился перед, почти касаясь пола длинной нечёсаной бородой.

Агриппина усмехнулась, услышав восточный титул, вызывающий у римлян негодование. Юлия Цезаря убили, когда он захотел стать царём. Октавиан Август поступил осторожнее — придумал новый титул, не столь ненавистный: принцепс — первый гражданин.

— Уверен ли ты? — уголки тонких женских губ иронично дрогнули.

— Да, домина. Звезды не лгут.

«Наверное, плут спутал меня с Друзиллой. Не знал, какая именно из сестёр императора близка с ним и потому нуждается в таком предсказании!» — подумала Агриппина.