Подари мне луну - Джулия Куин Страница 34

Отец бросил на него недовольный взгляд.

— Я просто прочистил горло, и тебе это известно.

— Ах, ну да, у всех Кемблов лошадиное здоровье. Выносливы, как мулы, и, как мулы, упрямы.

Маркиз со стуком опустил на стол полупустой бокал вина.

— Что с тобой происходит, Роберт?

— Прошу прощения? — переспросил Роберт, развалясь на диване и закинув ногу на ногу.

— Ну разве таким должен быть будущий маркиз? Что за скверные манеры!

Точно таким тоном отец разговаривал с ним в детстве, когда отчитывал Роберта за какой-нибудь проступок. Роберт повиновался, скорее, по привычке.

— Посмотри на себя, — с отвращением продолжал Каслфорд. — Болтаешься без дела в Лондоне, пьянствуешь, распутничаешь, проматываешь свое состояние за карточным столом.

Роберт мрачно усмехнулся. — В картах мне везет. Я удвоил свои сбережения.

— Ты превратился в повесу!

— Когда-то я не был таким, — прошептал Роберт, внезапно ощутив щемящую тоску.

Маркиз залпом проглотил остатки вина. Затем, прибегнув к последнему и самому сильному доводу, сказал:

— Твоей матери было бы стыдно за тебя.

Роберт вскинул на него глаза, в горле у него пересохло. Отец редко упоминал при нем о матери. Прошло несколько секунд, прежде чем он вымолвил:

— Вы ничего не можете знать о ее чувствах. Вы никогда не знали, что у нее на душе, потому что вы не знаете, что такое настоящая любовь.

— Я любил ее! Я любил твою мать так, как ты вряд ли сможешь кого-нибудь полюбить. И клянусь Богом, я знал, о чем она мечтала. Она хотела, чтобы ее сын вырос сильным, честным и благородным.

— И не забудьте самое главное — «чтобы он понимал всю ответственность, которую возлагает на него титул маркиза», — язвительно добавил Роберт.

Отец отвернулся и промолвил:

— Нет, это ее не особенно заботило. Она хотела всего лишь, чтобы ты был счастлив.

Роберт опустил глаза. Все могло быть совсем по-другому, если бы в то время, когда он ухаживал за Викторией, его мать была жива.

— Я вижу, вы поставили себе целью воплотить в жизнь ее заветные мечты. — Он горько рассмеялся. — Что ж, ваши желания сбылись — я чертовски счастлив.

— Никогда не думал, что ты станешь таким, — задумчиво произнес Каслфорд, и на его лице вдруг отразились все его шестьдесят пять лет и еще десять лет сверх того. Он покачал головой и тяжело опустился на стул. — Я не хотел этого, клянусь Богом. Господи, что я наделал!

Роберт почувствовал, как тревожный холодок пробежал по спине.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Знаешь, она ведь сюда приходила.

— Кто приходил?

— Она. Дочка священника.

Роберт так вцепился в подлокотник дивана, что пальцы его побелели.

— Виктория? Отец кивнул.

Тысячи вопросов вихрем пронеслись в голове Роберта. Неужели Холлингвуды отказали ей от места? Д может быть, она заболела? Наверное, заболела, решил он. Случилось что-то ужасное, если она отважилась прибегнуть к помощи его отца.

— Когда она здесь была?

— Сразу после того, как ты уехал в Лондон.

— После того, как я… Да о чем, черт возьми, вы говорите?

— Это было семь лет назад.

Роберт вскочил на ноги.

— Виктория была здесь семь лет назад, и вы ничего мне об этом не сказали? — Он чуть не бросился на отца. — Да как вы могли?

— Я не хотел, чтобы ты загубил свою жизнь. — Каслфорд горько усмехнулся. — Но ты все равно ее загубил, как я ни старался этому воспрепятствовать.

Роберт сжал кулаки — если бы не это, он вцепился бы своему батюшке в горло.

— Что она вам сказала?

Отец медлил с ответом.

— Что она сказала? — выкрикнул Роберт.

— Точно не помню, но… — Каслфорд глубоко вздохнул. — Но она очень расстроилась, узнав, что ты уехал в Лондон. Мне кажется, она и вправду хотела прийти тогда на вашу условленную встречу, но, видно, ей что-то помешало.

Роберт молча смотрел на него, стиснув зубы, не в силах вымолвить ни слова.

— Я не думаю, что ей нужны были твои деньги, — мягко добавил маркиз. — Хотя я до сих пор считаю, что из девушки ее круга вряд ли получилась бы настоящая графиня, я все же должен признать… — Маркиз откашлялся. Он был не из тех, кому нравится выказывать свою слабость. — Я должен признать, что ошибался насчет нее. Она, возможно, и в самом деле тебя любила.

Роберт несколько мгновений был пугающе неподвижен, затем неожиданно развернулся и со всей силы ударил кулаком в стену. Маркиз в замешательстве отступил назад: он понял, кому предназначался этот удар.

— Будьте вы прокляты! — воскликнул Роберт. — Как вы могли так со мной поступить?

— В то время мне казалось, что так будет лучше. Теперь я вижу, что ошибся.

Лицо Роберта исказилось гримасой отчаяния.

— Что вы ей сказали?

Маркиз отвернулся, не решаясь посмотреть в лицо сыну.

— Что?!

— Я сказал, что ты не собирался на ней жениться. — Каслфорд опустил голову под яростным взглядом сына. — Что она была для тебя всего лишь развлечением.

— И она подумала… О Господи, она подумала… — У Роберта подкосились ноги, и он без сил опустился на диван.

Когда Виктория узнала, что он уехал в Лондон, она, вероятно, решила, что он все это время ей лгал, что он никогда ее не любил. А потом — потом он оскорбил ее, предложив ей стать его любовницей. Боже, что он сделал! Как он теперь сможет смотреть ей в глаза? Вряд ли она позволит ему даже извиниться перед ней.

— Роберт, — промолвил его отец. — Прости, мне очень жаль.

Роберт медленно поднялся, с трудом соображая, что делает.

— Я никогда вам этого не прощу. — Голос его звучал безжизненно.

— Роберт!

Но его сын, не оглядываясь, вышел из комнаты, не прибавив больше ни слова.

Роберт брел, не разбирая дороги, пока вдалеке не показался домик священника. Почему Виктория в ту ночь была в постели? Почему она не пришла на условленную встречу, как обещала?

Он добрых пять минут простоял перед коттеджем, тупо уставившись на дверное кольцо. Мысли его путались, взгляд был рассеянным, и он не заметил, что в окнах гостиной слегка зашевелились занавески.

Дверь внезапно распахнулась, и на пороге появилась Элеонора Линдон.

— Милорд, это вы? — воскликнула она, удивленная его неожиданным приходом.

Роберт очнулся от задумчивости. Элли почти не изменилась, вот только ее светлые с соломенным отливом волосы, которые раньше окутывали ее головку золотистым облаком, теперь были уложены в тугой пучок на затылке.