Ядовитые цветы - Анна Берсенева Страница 34

– В таком случае, я так и запишу: на его усмотрение. А теперь я вас быстро сфотографирую, сниму мерки, и дело с концом. – И девушка приветливо улыбнулась Лизе.

Сняв мерки, она подошла к большому фотоаппарату, установленному на штативе, попросила Лизу стать перед объективом и сделала несколько снимков.

– Все, Елизавета, готово! – сообщила она. – Теперь мы встретимся с вами на примерке.

Виктор и Орлов оживленно о чем-то разговаривали, когда Лиза вернулась в мастерскую.

– Готово? – спросил Орлов и снова обратился к Виктору: – Я, само собой, не против. Приеду прямо из Парижа, давно Олежку не видел. Да и с тобой, Витенька, легче в Лозанне встретиться, чем в Москве. Так что до скорого!

Потом он галантно склонился к Лизиной руке.

– До свидания, Лиза, рад был познакомиться. Сожалею, что не мог уделить много внимания.

– Ну что вы! – смутилась Лиза. – Я очень вам благодарна.

– А вдруг еще не понравятся наряды! – засмеялся Орлов.

В машине Лиза спросила Виктора:

– Вы, наверное, давно его знаете? Такой приятный человек…

– Давно, Лизонька, ужасно давно – как будто в другой жизни. Дело в том, что мы в свое время оба совершили одну и ту же глупость – женились на сестрах. Он – на натурщице, которую рисовал в художественном училище, а я – на той самой продавщице из кафетерия. Мы оба, правда, довольно быстро поняли, как необдуманно поступили, но от этого нашего понимания до развода прошло так много времени, что мы успели стать друзьями.

– Почему же он говорит, что вас легче увидеть в Лозанне, чем в Москве?

– А многие чаще встречаются за границей, чем здесь. Такой уж город Москва, в нем свой ритм, не располагающий к праздности. Значит, понравился вам Никита – ну, я рад. А кстати, чем он понравился вам, Лиза? – вдруг спросил Виктор. – Вы уж простите мое любопытство…

– Это трудно сказать вот так, сразу… – Лиза, впрочем, помолчала всего мгновение. – Он легкий человек, понимаете, Виктор? Он ведь из тех, кого называют большими людьми – даже очень большими, правда? А он легкий, у него каждое движение легкое, и взгляд, и говорит он с тобой так, точно ты ему сейчас что-нибудь ужасно интересное скажешь, и он ждет. Я не видала таких людей. Спасибо, что вы меня с ним познакомили.

– Вы удивительный человек, Лиза, как я и предполагал, – задумчиво сказал Виктор. – Я ведь из-за вас о нем спросил. Про Никиту-то я все понимаю, но мне о вас хотелось понять… Ведь Никита – первый человек, которого мы с вами посетили вместе. У меня, знаете, было предчувствие, что у вас должен обнаружиться отличный нюх на людей – извините этот охотничий термин. И я не ошибся: вы сразу уловили, что в нем главное. Думаете, почему он знаменитый кутюрье, и все такое? Конечно, в этом большой процент удачи, и раскрутка была хорошая – я знаю, сам принимал участие – а все же и этого было бы мало… А ведь к нему валом валит народ, и не только ради престижа. Вот он сделает вам коллекцию – увидите. На его вещи смотришь и сразу понимаешь то самое, что вы заметили: не только как изящно все это сделано, но насколько для вас это сделано. Именно для вас, а не для показа в Париже – не для себя самого то есть. Это редкое качество, Лиза. Все ведь хотят самовыражаться, до вас, Лизы Успенской – такой, какая вы есть, – мало кому дело…

– До меня? – Лиза улыбнулась. – До меня, Виктор, дело есть маме да Коле. Я раньше переживала из-за этого – там, дома, – а здесь совершенно перестала. Странно, правда? Наверное, потому что здесь вообще никому ни до кого дела нет, это ведь даже на улице заметно.

– Вас это угнетает? – Виктор смотрел внимательно и испытывающе.

– Нет! Как ни странно – совсем нет! Я, наоборот, успокоилась. Что ж, значит, так оно и есть в жизни. Я все время думала, за что я так Москву полюбила, я ведь здесь не жила никогда, даже приезжала нечасто. А сейчас понимаю – вот именно за это: что здесь все так, как есть, как иначе быть не может. Ее, наверное, и не любят тоже за это…

Взгляд Виктора из внимательного становился все более удивленным. Он смотрел на Лизу так, точно видел ее впервые.

– Браво, Лиза! – сказал он наконец. – Этого я от вас не ожидал – такой проницательности и способности разбираться… По крайней мере, в себе.

Лиза смутилась.

– Вы считаете, что все это глупости? – спросила она.

– Наоборот, совсем наоборот, что вы! – возразил Виктор с не свойственной ему обычно горячностью. – Разве я стал бы с вами лицемерить? Вы чувствуете происходящее гораздо точнее, чем человек с большим жизненным опытом, и это драгоценное качество. Конечно, вам еще предстоит достаточно разочарований. Вы ведь уловили Москву, так сказать, в целом, людей-то вы совсем не знаете. А они вам такое могут показать – только ахнете… Но где бы вы могли их узнать, рано еще. Надеюсь только, ваши разочарования не будут слишком мучительными. Дай вам бог!

– Вы так говорите, точно провожаете меня куда-то, – удивилась его странному тону Лиза.

Виктор промолчал. Машина стремительно летела по Рублевскому шоссе, в приоткрытое окно врывался теплый вечерний ветер. Лиза чувствовала, как легко стало ей сегодня. Даже трудно было теперь поверить, что, идя днем на свидание с Виктором, она собиралась с ним расстаться, злилась на него за то, что он не звонит подолгу…

Прощаясь, Виктор дольше, чем обычно, задержал Лизину руку в своей, глядя ей в глаза. Сегодня она не чувствовала того смущения, которое часто охватывало ее наедине с ним. И даже то, что не тревожил ее сердечный трепет, когда Виктор держал ее руку в своей, – даже это не казалось Лизе странным. Не было ничего странного для нее в этот день…

– Я позвоню вам, а вы не скучайте и не сердитесь, хорошо? – сказал Виктор, целуя ее руку.

– Хорошо, – улыбнулась Лиза.

Николай, как обычно, когда сестра возвращалась после встречи с Виктором, ни о чем ее не расспрашивал. Захочет – расскажет сама. И обычно Лиза рассказывала ему что-нибудь – ну, хотя бы о том, где она была и что видела. Но сегодня ей не хотелось говорить даже с братом. Не потому, что она боялась вызвать его недовольство рассказом о посещении модной лавки Орлова. Просто она не могла еще объяснить, что было самым важным в ее сегодняшнем дне…

Лиза долго не могла уснуть. Ей казалось, что духота висит в воздухе, луна заглядывала прямо в лицо сквозь прозрачную занавеску. Она вышла на балкон. Ночь была так тиха, точно Лиза стояла не на балконном порожке многоэтажного дома в Москве, а где-нибудь на обрыве над Двиной. Не было никакой духоты – просто Лиза была слишком взволнована, чтобы уснуть.

«Что случилось со мной сегодня? – думала она. – Странно, я была у самого Орлова, и он будет делать для меня настоящую коллекцию, могла ли я мечтать об этом! А это кажется каким-то простым, само собою разумеющимся, и я даже не думаю… О чем же я думаю, почему не могу уснуть?»

Лиза не находила ответа. Подставляя лицо порывистому летнему ветру, она смотрела на далекий, светло вырисованный в густо-синей тьме шпиль университета – какая ясная ночь!