Невольный обман - Барбара Картленд Страница 33

«Он уже все решил», — с отчаянием подумала Теола.

Генерал уже собрался уходить, и тут она произнесла:

— Пожалуйста… позвольте мне остаться. Ей показалось, что он замер, потом ответил:

— Вы должны понимать, что это невозможно.

— Но почему? Я не доставлю вам… хлопот. Не буду предъявлять на вас никаких прав… но я бы могла, наверное, работать для блага людей.

— Ваше предложение нереально. Он говорил суровым тоном.

— Пока у вас нет больницы, — горячо настаивала Теола, — я могла бы ухаживать за больными, особенно за детьми.

— Вам лучше вернуться к той жизни, которую вы знаете. Вы даже не представляете себе, какие трудности и опасности могут предстоять вам в будущем.

— Я… не боюсь. Я же поехала с вами… вчера ночью.

— Это был очень мужественный поступок с вашей стороны. Но в следующий раз нам может не так повезти.

— В следующий раз? — удивилась Теола. — Разве существует возможность, что король снова нападет на нас? Вы захватили их пушки, и я не могу поверить, что те немногие уцелевшие солдаты короля могут теперь представлять опасность для вашей армии.

— Я имел в виду не королевские войска, — ответил Алексис Василас так неохотно, что казалось, она вынудила его ответить. — Существуют другие трудности.

— Скажите мне, что это за опасности.

— Нет смысла продолжать наш спор, — сказал он. — Кроме того, время идет. Вам надо уложить вещи, а до Кении два часа езды.

— Но ведь уже поздно… ехать ночью… так далеко? — уныло возразила Теола.

— Я отправлю с вами отряд кавалерии под командованием майора Петлоса. — Теола не отвечала, и через несколько секунд он прибавил — — Разумеется, я приду попрощаться с вами, когда вы будете готовы к отъезду.

Генерал повернулся к двери, и у Теолы вырвался слабый крик:

— Я не могу… уехать! Пожалуйста… позвольте мне… остаться! Я так много… могу здесь сделать!

— Нет!

Этот односложный ответ, казалось, резким эхом разнесся по комнате.

— Я уже сказала, что… не доставлю вам хлопот. Я даже не останусь жить во дворце, если вы… возражаете. Только позвольте мне… остаться в Кавонии!

— Нет!

Теола почувствовала, как иссякает ее самообладание. Ее душили слезы.

Она увидела, как Алексис Василас направляется к двери, и с отчаянием поняла, что сейчас он навсегда уйдет из ее жизни. И с ним уйдет свет, а она останется во тьме на всю оставшуюся жизнь.

Он повернул ручку двери.

— Я хочу… кое о чем… попросить вас. Ее голос звучал еле слышным шепотом, и она опасалась, что генерал ее не расслышал.

— О чем же?

Невозможно было поверить, что вопрос может звучать так безразлично, так жестко, холодно и отчужденно.

— Чтобы у меня… было… что вспомнить… пожалуйста… поцелуйте меня на прощание!

На какое-то мгновение ей показалось, что он откажется.

Они стояли в противоположных концах комнаты, и, когда генерал обернулся, Теола не могла разглядеть выражение его лица, потому что глаза ее были полны слез.

Очень медленно, шаг за шагом, он вернулся обратно к ней. Она скорее слышала, чем видела его приближение, и теперь ее сердце лихорадочно билось, а губы дрожали, предвкушая прикосновение его губ. Это будет последний поцелуй в ее жизни, грустно думала Теола, единственная радость, которую она запомнит на долгие годы.

— Почему вы просите меня об этом? — спросил генерал.

В его голосе слышались странные интонации, которых раньше не было.

Он все еще стоял в нескольких футах от нее. Она попыталась взглянуть на него, но не смогла. Тогда она закрыла глаза, слегка приподняла лицо и еле слышно произнесла:

— Пожалуйста… поцелуйте меня… пожалуйста… Эта мольба шла из самой глубины ее существа, и, поскольку он не пошевелился, Теоле показалось, что он собирается отвергнуть ее.

Затем внезапно он потянулся к ней, но не заключил ее в объятия, а схватил за руку.

— Пойдем!

Он открыл дверь, и они прошли мимо часовых.

Они шли так быстро, что Теола едва поспевала за ним и почти бежала вдоль коридора по направлению к парадной лестнице. Он не отпускал ее руки, и ей пришлось другой рукой приподнять край розовой юбки, чтобы не споткнуться, когда он быстро увлек ее за собой вниз по ступенькам.

Они подошли к входной двери, и часовые вытянулись по стойке «смирно».

Все еще держа ее за руку, генерал спустился по лестнице, туда, где стояла открытая коляска.

Он помог ей сесть и отдал приказ кучеру; лошади пустились вскачь, а Теола откинулась назад, задыхаясь и недоумевая.

Что происходит? Почему он так ведет себя? Ведь не может же он отослать ее па корабль, не дав ей времени переодеться и собрать вещи?

Теоле хотелось спросить у пего, что происходит, но непролитые слезы все еще душили ее, и все расплывалось перед глазами. В одном она могла быть уверена: он рядом с ней и все же не поцеловал ее, как она просила.

«С моей стороны было… нескромно… просить об этом», — решила Теола.

Она чувствовала, что, отказавшись выполнить ее просьбу, он захлопнул перед ней двери в рай.

«Я… больше ничего… не могу поделать», — вздохнула она.

Она умоляла его позволить ей остаться и потерпела неудачу. Просила подарить ей прикосновение губ, а он отказал ей даже в этом последнем мгновении счастья. Теперь он отошлет ее прочь, и ей больше нечего сказать, больше не о чем просить.

Неожиданно коляска остановилась. Теола открыла глаза, замигала и увидела, что они остановились перед белоснежной виллой. Виллу окружали высокие кипарисы, и в сгущающихся сумерках она выглядела очень красивой.

Подбежавший слуга открыл дверцу коляски, и Алексис Василас сошел на землю.

Он подал Теоле руку, чтобы помочь спуститься, и она задрожала, ощутив его прикосновение.

Они вошли в дом, и Теола мимоходом смутно разглядела холл с белыми стенами и мягким светом, струящимся из алебастровых плафонов.

Он привел ее в гостиную, высокие окна которой открывались в сад. Освещение здесь также было мягким, а сама комната казалась прохладной, белой, и все в ней дышало утонченностью.

Но у Теолы не было времени смотреть по сторонам. Она не могла оторвать глаз от своего спутника.

Теола услышала, как за ними захлопнулась дверь. После этого он отпустил ее руку и стоял, глядя на нее, но не отступил в сторону, наоборот, стоял рядом, так близко, что это вызывало в ней дрожь.

Генерал не отрывал глаз от ее лица, но молчал, и через мгновение Теола произнесла: