Шкатулка с бабочкой - Санта Монтефиоре Страница 33

— Мы оба должны подумать о себе, Элен. Никто за нас этого не сделает, — мрачно ответил он и замолчал, наблюдая за серым полотном дороги, уныло раскинувшимся перед ними.

* * *

Элен и Тоби всегда делились своими секретами. Хотя он и был старше сестры всего на два года, но всегда считался более зрелым, чем другие парни его возраста. Элен внезапно подумала, что хранение чужих тайн изнуряет человека и делает его скрытным. Она знала о том, что Тоби гей, задолго до того, как он решился рассказать об этом родителям. Она догадывалась, что девушки его не интересуют и что он чувствовал себя гораздо более счастливым наедине со своими книгами о червях и жуках, чем при посещении ночного клуба. Это вовсе не означало, что он боялся женщин, это было не так. Он обожал сестру, восхищался матерью и имел множество хороших друзей среди девушек. Но Тоби интересовали только товарищеские отношения с ними, а мысль о физическом контакте была ему так же чужда, как и футбол. Когда в него влюбилась подруга Элен, Аннабель Хейзел, проливавшая от безнадежности слезы на ее плече, Элен начала догадываться, что Тоби может оказаться геем. Ведь он никогда и никому не назначал свиданий, равнодушно относился к вниманию женщин. Обычно Элен была слишком увлечена собственными переживаниями, чтобы замечать кого-то еще, но сексуальная ориентация Тоби возбуждала ее любопытство и заставила обратить на него пристальное внимание. Однажды, это было летом 1972 года, Тоби прилетел к ним в гости в Чили, чтобы провести несколько недель с сестрой, которая наслаждалась счастливой семейной жизнью с Рамоном.

Тогда Элен была поражена, увидев, что Тоби растолстел от невзгод и был постоянно чем-то озабочен. Он не имел работы и был несчастлив, а его обычно жизнерадостная улыбка почти исчезла с лица. Они прогуливались по берегу и вели откровенный разговор так, как никогда раньше. Тоби говорил о своих трудностях при поиске работы в Лондоне, и о том, как выхлопы автомобилей вызывают у него тошноту, а шум нервирует.

— Я уже сам не свой, — хриплым голосом жаловался он.

— Но согласись, что твои несчастья не помогут тебе найти бойфренда, — невозмутимым тоном произнесла Элен. Тоби уставился на нее, его лицо побелело, а в глазах застыл ужас. — В том, чтобы быть геем, нет ничего плохого, — продолжила она и понимающе улыбнулась ему. — Ты для меня все тот же дорогой брат Тоби. — Тоби уселся на песок, опустил голову, зажав ее в ладонях, и стал всхлипывать, чего не делал с тех пор, когда одним ужасным зимним утром, пятнадцать лет назад, машина переехала его любимую собаку Джесси. Элен присела рядом и обняла его. — Ты стал толстым потому, что несчастлив. А несчастлив ты потому, что стесняешься. Тебя всегда это смущало. Именно поэтому ты отправился в Лондон, поскольку не смог оставаться в Польперро со своей тайной, Я тебя не осуждаю. — Она улыбнулась. — Этот город слишком мал для тебя. Но знай, что это твой город и именно в нем ты обретешь свое счастье.

— Я знаю. — Он фыркнул. — Я хочу домой, я ненавижу Лондон. Но… — он тяжко выдохнул, будто сбрасывая тяжесть давившей его тайны вместе с воздухом, — я, как и все прочие люди, хочу, чтобы меня любили.

— Тебя будут любить. В Лондоне полно геев, так же, как и во всем мире. Тебе просто нужно набраться смелости, чтобы найти их.

Тоби повернулся к сестре и посмотрел на нее сияющими голубыми глазами, напоминавшими чистое небо после проливного дождя.

— Но как ты догадалась? — спросил он.

— Потому что я знаю тебя и беспокоюсь о тебе, — сказала она. — Мне все известно уже давно. С тех пор как ты отказал во взаимности Аннабель Хейзел, я начала думать об этом. Ты никогда ни с кем не встречался, а интересовался лишь своими несчастными насекомыми. Я подумала, что в твоем поведении есть нечто странное. Никого это больше не удивило, уверяю тебя, поскольку ты всегда был эксцентричной личностью. Но ведь никто и не был так близок к тебе, как я.

— Ты и остаешься, — добавил он и улыбнулся с благодарностью, заставившей ее глаза увлажниться.

— Таким образом, — подытожила она, радостно мигая, — если мы найдем тебе бойфренда, то это сразу изменит твое отношение к жизни и ты снова станешь выглядеть лучше. Уж слишком ты растолстел! — Тоби застенчиво засмеялся. — С сегодняшнего дня садишься на диету, ты ведь пробудешь у нас больше месяца. Мы с Рамоном не собираемся снова путешествовать раньше марта, и я не отпущу тебя в Лондон до тех пор, пока ты не будешь к этому готов, понимаешь? — Он кивнул. — Любовь — самая прекрасная вещь в этом мире. Я хочу, чтобы у тебя была любовь, похожая на мою, — уточнила она.

— Впервые в жизни я чувствую, что это возможно, — ответил Тоби, взяв ее руку в свою и пожимая ее. Внезапно он ощутил облегчение и позитивный настрой. Когда они возвращались по дороге в Черро Касильо, где у Рамона и Элен был прекрасный дом с видом на море, Тоби чувствовал себя так, будто впервые за много лет видит мир. Ему хотелось взять лодку и лежать в ней под палящими лучами солнца, мягко покачиваясь на волнах, и смотреть на горизонт, который внезапно стал обещать так много, что хотелось побежать и обнять его.

Тоби посмотрел на Элен, усталые глаза которой сомкнулись от суматохи и переживаний последнего месяца. Она спала, привязанная ремнем безопасности, мечтая во сне, без сомнения, о лучших временах. Ее дыхание было медленным и глубоким, будто во сне она распознала знакомый воздух родной страны. Как жизнь бросает нас вверх и вниз, подумал он, но, по крайней мере, после падения можно приступить к новому восхождению. Он посмотрел в зеркало на детей и заметил легкое шевеление их тел по мере того, как они возвращались из уюта тайных миров их сновидений для того, чтобы открыть глаза и увидеть незнакомый пейзаж. Ему хотелось бы, чтобы это случилось весной, когда Англия не выглядит столь унылой.

Федерика села и посмотрела в окно на поля, застеленные тонким белым покрывалом инея.

— Мы уже близко? — спросила она.

— Не совсем, Феде, — ответил он весело. — А ты расскажешь мне о своей волшебной шкатулке? — спросил он, наблюдая, как она с отсутствующим видом открывает и закрывает ее.

Она вздохнула, и ее лицо вытянулось в унынии.

— Хорошо, — согласилась она, вспоминая крепкие объятия отца и внутренне содрогаясь, поскольку вместе с этим пришло и менее приятное воспоминание о разговоре, который она подслушала в Качагуа. Но как только она начала излагать Тоби легенду о принцессе инка, на ее щеки вернулся румянец, а настроение заметно улучшилось. К тому времени, когда они остановились на ланч в старомодном деревенском пабе, она уже забыла о своих печалях и заинтересовалась новизной всего, что происходило с ней сейчас.