Танец семи покрывал - Вера Ветковская Страница 33
Танец семи покрывал - Вера Ветковская читать онлайн бесплатно
— А ну его к лешему, это море! Давай здесь вылезем! — и Стасе эта идея понравилась.
Проводница открыла дверь вагона, Стася с Чоном сбросили обе сумки на землю и спрыгнули следом за ними.
Впереди действительно расстилалась зацветшая степь, которую пересекала какая-то медленно струящая свои воды речка, примеченная ими еще час назад, — она протекала вдоль железнодорожных путей. За речкой белел, как пасхальное яичко, какой-то хутор в отцветающих садах, — к нему-то Стася и Павел направили свои стопы, перейдя вброд речушку, причем Чон сразу определил, что в ней каким-то чудом уцелела многочисленная рыба, и пообещал Стасе каждый день приносить улов к их раннему завтраку.
Не торгуясь, сняли комнату в просторном и чистом доме молодой казачки Люды, муж которой каждую весну уезжал в Сибирь на заработки, — и зажили душа в душу.
Стася каждое утро вставала вместе с Людой провожать в стадо ее корову и двух коз. Потом помогала Людмиле кормить гусей, уток и прочую живность, которая у хозяйки водилась в изобилии.
Люда была девушкой городской, из Доброполья Донецкой области, где познакомилась со своим будущим мужем, проходившим службу в тех краях, и недолго думая вышла за него замуж.
Она приехала сюда городской белоручкой, но за три года жизни на хуторе сделалась такой замечательной казачкой, что деревенские женщины ставили ее в пример своим дочерям и невесткам.
Люда научилась доить коров и коз, ухаживать за своей животиной, сбивать масло и делать творог. Ее куры неслись лучше всех, от коз она имела шерсть, которую отдавала прясть хуторским бабулям; они же вязали свитера и носки и носили продавать к поездам.
У Люды была самая откормленная живность, ее пироги таяли во рту, и она все на свете успевала переделать. К ней приходили за рецептами и за семенами, за советом, чем лечить прихворнувшую коровку и какого сорта прикупить кусты смородины.
И дом Люды сверкал чистотой.
Стася отыскала на хуторе несколько пригодных для картин досок, послала Чона в Новочеркасск за красками и кисточками и, пока они жили у Люды, написала ей четыре картины по временам года: голубые незабудки (вид сверху), розовые растрепанные пионы в банке, львиный зев и ноготки, завернутые в газетный лист, и разноцветные астры на клумбе. Эти картины должны были еще больше украсить стены Людиного жилища.
Чон за время их жизни на хуторе совершенно преобразился.
Если раньше в нем было что-то тяжелое, угрюмое, непонятное Стасе, то здесь он сделался спокойным, веселым, как будто все, что тяготило его прежде, безвозвратно покинуло Павла.
Рано утром он действительно уходил на рыбалку, а когда возвращался, Люда и Стася кормили его завтраком.
Под кривой сливой накрывали дощатый стол — Чон сработал прочную, хорошую скамью и вкопал возле стола. Крутые яйца, пластовый творог, желтое свежее масло, маринованные огурчики, зеленый лук — все, что имелось в Людином хозяйстве, появлялось на этом столе — ничего покупного. Это была совершенно лубочная картина, и Чона она умиляла до слез… И ни разу, пока они гостили в этом чудесном доме, не подвела погода — их мирные застолья освещало набирающее свою силу солнце. После завтрака Чон впрягался в работу на огороде; Люда и Стася отправлялись в поселок за пять километров от хутора за хлебом и сахаром. Возвращались, Стася шла к небольшому леску срезать молодые ветви ивняка и березки для коз, Люда чистила и скоблила свой дом, варила щи. Накрыв на стол, женщины отрывали Чона от пересаживания кустов малины вдоль ограды и приглашали за стол. После обеда отправлялись на реку; вечером Чон снова копался в огороде, Люда готовила пойло для коровы и коз, а Стася писала картины. После того как стадо возвращалось на хутор, доили животину, а потом садились за ужин.
«Жизнь Званская» — так отозвался впоследствии об этом периоде их жизни Чон.
— А не остаться ли нам здесь насовсем? — однажды предложил он Стасе, млея на солнышке у берега реки.
Стася, лениво процеживая песок сквозь пальцы, отозвалась:
— Что мы тут делать будем?
— Как что? — вдохновился Чон. — Поставим избу… там, где околица… чудное место…
— Там начинается гречишное поле, — напомнила ему Стася.
— Гречиху попросим потесниться. От нее не убудет… Нет, ты подумай! — продолжал Чон. — Поставим дом, пристройки, разобьем грядки, заведем скотинку… Людмила ведь тоже городская, а вон как здорово орудует… Мы разве хуже?
Стася с интересом посмотрела на него.
— А как же Москва? У нас там все… Мы там картины пишем…
— Мы и здесь будем писать. Построим дом с большой-большой мастерской.
— Нет, — не согласилась Стася. — А Стеф, а Марьяша? Я без них не могу.
— Марьяшу выпишем сюда, — решил Чон. — Что ей делать в Москве? А Стефу тут тоже будет неплохо… Представляешь, выстроим ему кабинет с видом на гречишное поле — пусть себе стучит под окном на своей машинке…
— Неужели тебя в Москве ничто не удерживает?
Чон перекувырнулся через голову, вскочил на ноги и заплясал на берегу речки, как папуас.
— Абсолютно ничего! Я — свободный человек! И я не страдаю москволюбием! Я не хочу быть, как многие, помешанным на этом городе! Что в нем хорошего, кроме твоего особняка! Но здесь мы построим еще лучше! С двумя, нет — тремя комнатами для Терры! С одной — для нас!
— Это почему такая дискриминация?
— Потому что нам с тобой и в одной комнатушке никогда не будет тесно!
Стася просияла, услышав это.
— Правда?
— Правда! И здесь нам будет здорово! И мне и тебе! Тебе особенно! Я тебя вижу насквозь…
Стася похлопала по песку, приглашая Чона приземлиться рядом с нею.
— Ты как эта речка, — продолжал Чон. — Сквозь тебя речные камушки видно…
— Если нам не будет тесно в одной каморке, — вернулась к прежнему разговору Стася, — то зачем тогда строить большой дом с кучей комнат?
— У меня слабость к хоромам, — посмеиваясь, объяснил Чон. — Я тебе когда-то говорил об этом. Мне всегда хотелось жить в просторном доме со многими людьми… Да-да, чтобы он всегда был полон оживленными голосами и шумом, как в праздники…
— А мне казалось, ты любишь одиночество…
— Да, но его легче любить, когда вокруг тебя полно народу, — объяснил Чон.
И неожиданно для Стаси Павел вдруг заговорил о своем прошлом.
— Моя первая жена родилась в таком доме… Ты не представляешь, какое обаяние ей придавал этот дом вместе с ее родными, с которыми мы собиралась за общим столом… поесть, попеть песни, поговорить… Можно сказать, что я женился на ней с корыстью, хотя и любил Свету.
Он умолк, рассеянно глядя на воду.
— И вы хорошо жили? — спросила Стася.
— Прекрасно! — с чувством проговорил Чон. — На праздники приезжали из аулов родичи ее отца, бывало, до двадцати человек… И это было так здорово! Никому не было тесно. Да, это был настоящий дом…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии