Пикассо в придачу - Анита Андерсон Страница 33

Мне пришло в голову, что никто на меня не покусится, пока я нахожусь здесь с Джеймсом. Настроение у меня улучшилось. Было приятно наблюдать за тем, как он нес мою корзину. Остановившись, чтобы переменить руку, он спросил:

– А что у тебя там? Кирпичи?

Честно говоря, я даже не заглядывала в нее. О чем там говорила Флора? Ах да.

– Ну, я положила все то, чем обычно питаются одинокие девушки: консервированные бобы, сардины, белый хлеб, чипсы. Очень изысканная еда.

– В таком случае я надеюсь, что ты позабыла положить консервный нож, – отреагировал Джеймс.

Хоть бы Флора подумала об этом!

– Уверена, что не забыла. В крайнем случае будем открывать зубами.

Посмеиваясь, мы подошли к достопамятному дереву.

– Это не оно. Ты упала у того дерева, Кэрон.

– Не думаю, Джеймс.

Он опустился на колени:

– В том месте, где ты упала, наверняка до сих пор примята трава.

– Ладно, не имеет значения! Выбирай любое. Я есть хочу!

Мы расстелили скатерть (она была такая большая, что мы смогли вдвоем на нее усесться) и стали вытаскивать из корзины еду.

– Ты можешь понять, что здесь что, Кэрон? Я услышала, как пробка вылетает из бутылки шампанского как раз в тот момент, когда нащупала винный бокал. Удивительно, но Флора положила в корзину не пластмассовую, а хрустальную посуду! Что-то я ее в кухонном шкафу не видела.

– Здесь так темно! Пожалуйста, наливай шампанское осторожнее, Джеймс, а то я промокну.

Мы прислонились к дереву и попивали шампанское.

– Мне совсем не хочется есть, – сказал он. – Может, выпьем немного вина, а потом пойдем в «Савой» и поужинаем там?

– Как некрасиво с твоей стороны пренебрегать моим гостеприимством! Ешь давай!

Джеймс неохотно развернул сверток.

– Пожалуй, я начну с сардин. Обожаю этот прославленный деликатес. – Через несколько секунд он заговорил опять, причем значительно повеселевшим голосом: – Никогда не видел таких плоских сардин.

– Наверное, ее расплющило в корзине.

– Она не только плоская. Она еще и розовая. И запах у нее как у копченого лосося. А это что? Бобы? Интересно, вкус у них как у оливок. А вот еще бобы. В форме виноградной грозди. Фиолетового цвета. А батон почему-то напоминает хрустящую французскую булку.

Я засмеялась:

– Так-то лучше, Джеймс. Знаешь, ты отличный парень. – Я взяла сардину и кусок хлеба и в изумлении сказала: – Ой, да это ведь и есть копченый лосось, а не какая-нибудь раздавленная сардинка. Я думала, это была шутка.

Джеймс смеялся так, что стал задыхаться. Потом он все-таки нашел в себе силы, чтобы сказать:

– Какие там шутки! Наверняка это волшебная корзина – кладешь в нее сардины, а вынимаешь лосось.

– И ростбиф. Я его только что обнаружила. И еще соус, чтобы макать в него мясо, и горчицу.

Я положила в рот кусок рыбы, а Джеймс перестал смеяться.

– Кэрон, это ты или не ты подготовила эту корзину для пикника?

– Абсолютно верно. Или это я, или это не я.

Некоторое время мы молча жевали, обмениваясь замечаниями типа «очень вкусно» и «самый лучший пикник в моей жизни».

Джеймс взял из корзины кусок домашнего пирога и спросил:

– Попробуй угадать, какая у него начинка – яблочная или вишневая?

Я быстро схватила этот кусок, набила рот пирогом и только тогда отдала остатки Джеймсу.

– Что ж, могу с уверенностью утверждать, что это яблочный пирог. И еще туда добавили ревень.

– Знаешь, Кэрон, если бы я не знал, что ты совсем недавно нашла работу и что ты снимаешь дом с подругами, я бы решил, что ты пошла в гастрономический магазин на Хай-стрит и заказала у них самый дорогой набор для пикника. Не думаю, чтобы у тебя было время зайти в «Фортнум».

– Ты прав, я там не была. Но я звонила им сообщить, что у меня поменялся адрес, потому что они должны знать, куда доставлять мне закуски. Я заказываю у них завтраки и обеды каждый день, кроме тех случаев, когда устраиваю в спальне вечеринки для моих тридцати друзей.

Насытившись фальшивыми сардинками, мы опять прислонились к дереву и сидели так, попивая шампанское. Потом Джеймс сказал:

– Кэрон, помни, что мы друзья. Хочешь поговорить о том, что случилось, когда ты вывихнула лодыжку?

Я протянула бокал, чтобы он налил туда еще.

– Это твоя идея, так что начинай первым. Может, побеседуем о том, как ты жил до того, как переехал в свой дом? Это ведь продолжалось целых четыре года. Бедный Джеймс, наверное, она разбила твое сердце.

– Да нет, с моим сердцем все в порядке. Правда, мы наговорили друг другу много неприятных вещей. А как насчет твоей лошади? То есть лодыжки? На сердце не повлияло?

– Да нет, у меня в этом смысле тоже все хорошо. Однако в моем случае не так много было сказано, зато немало сделано. И никто не хотел объяснять, что произошло. Лошади вообще не умеют разговаривать. Моя лошадь не хотела рассказывать о том, что случилось до нашего знакомства.

– Что ж, Кэрон, я рад, что мы оба облегчили душу и поговорили начистоту.

Это было так комично, что мы чуть не умерли со смеху. Тем не менее больше никто не поднимал тему взаимоотношений полов.

– Знаешь, Джеймс, меня немного беспокоит то, что ты, кажется, переоцениваешь глубину моих познаний в психологии. Поведение людей похоже на переменчивую английскую погоду, хотя, конечно, солнце выглядывает чаще, чем льет противный дождь.

Он засмеялся:

– Ты потрясающий человек, Кэрон. Знаешь, для меня важно лишь то, что я чувствую к тебе доверие и что мне легко общаться с тобой. Я уверен, так и будет в дальнейшем, даже если тебе захочется изобразить ливень или сильный град. Надеюсь, у тебя нет привычки устраивать грозовые смерчи?

– Мое любимое средство воздействия – молния. Хотя поджечь сарай я, скорее всего, не смогу. А какая погода характерна для твоей жизни?

– Миссис Стоун, должно быть, скажет, что моя жизнь походит на рассвет. Ну, никак не на закат, потому что она относится ко мне как к тринадцатилетнему недорослю. Мой характер назовут твердым как лед. А для кого-то я так же утомителен, как дождь.

– Джеймс! Не говори так, это неправда! Ты отзывчивый, добрый и великодушный человек. У тебя прекрасное чувство юмора. Я бы сравнила твой характер с теплым летним днем. И без всяких там областей низкого и высокого давления, которые ползут с запада!

Мой друг засмеялся:

– Я был бы счастлив, если бы Гольфстрим добавил мне немного тепла. Мне приятно, что ты так думаешь. И я всей душой надеюсь, что тот человек, о котором ты говоришь, – это действительно я.