Греховные радости - Пенни Винченци Страница 33

— Александр, пожалуйста, выслушай меня. Мне кажется, что ты не принимаешь меня всерьез. Я хочу рожать дома. Не здесь, а в Хартесте. Мне кажется… нет, я уверена, что на этот раз все будет лучше, у меня гораздо меньше страхов и опасений.

— Что, в самом доме?!

— Да, в доме.

— Но, дорогая, по-моему, это не очень удачная мысль. А если что-то случится?

— Я уверена, что ничего не случится. Я уже посоветовалась на этот счет с гинекологом.

— С мистером Данвуди?

— Нет, не с мистером Данвуди. Его я не желаю больше видеть.

— Но, дорогая, он же самый лучший гинеколог.

— Только не для меня. Нет, я нашла очень приятную женщину-гинеколога. Она всего лишь лет на пять старше меня, страшно благожелательная, симпатичная, и она сделает абсолютно все, что мне может понадобиться. Ее зовут Лидия Пежо.

— Вирджиния, мистер Данвуди — это лучший гинеколог, какой только может быть.

— Ничего подобного, Александр. Он устроил мне адские пытки. Мне не нравится ни он сам, ни его высокомерное отношение к пациенту. Лидия Пежо такая же, как я сама, и она меня понимает. Не смотри на меня так, Александр, сейчас уже XX век. И она не какая-нибудь деревенская повивальная бабка. Пусть она и женщина, но она специалист. Она консультирует в госпитале королевы Шарлотты. Ну, раньше консультировала. Сейчас она работает в больнице в Свиндоне и ведет собственную частную практику. И главное различие между ней и мистером Данвуди заключается в том, что у нее у самой есть ребенок. Даже два. Одного она рожала традиционным способом, а второго по-новому. И она говорит, что безусловно предпочитает современный подход. А она знает, что говорит и почему. К тому же она много занималась психологической профилактикой, самоконтролем процесса родов, естественным снятием болей и…

— Господи, Вирджиния, только не надо этого рассчитанного на дешевый эффект американского жаргона…

— Это не американский жаргон и не трескучие фразы, Александр, и самое большее, что от тебя требуется, это выслушать меня и постараться понять, что я чувствую. Я это все делаю только для тебя, если ты помнишь, но у меня складывается сильное впечатление, что тебе совершенно наплевать на мои чувства и страхи.

— Не говори чепухи.

— Это не чепуха. Я просто не понимаю, почему ты не хочешь согласиться. Я прошу не так уж много. Я хочу родить своего ребенка в Хартесте, в привычной для меня обстановке, и Лидия Пежо готова мне в этом помочь, принять у меня там роды и проследить за тем, чтобы я была к ним должным образом подготовлена.

— Вирджиния, я просто не хочу, чтобы ты там рожала. Извини. Хорошо, пусть тобой занимается эта женщина, если тебе так нужно, при условии, что я смогу убедиться в ее должной квалификации, но я не хочу, чтобы ты рожала в Хартесте.

— Ну почему нет? По-моему, тебе эта идея должна быть ближе и понятнее, чем кому бы то ни было. Я уверена, что все лорды Кейтерхэмы, вплоть до самого последнего времени, появлялись на свет именно там. Еще даже десять или двадцать лет назад.

— Не спорю. Но мне эта идея не нравится. Я понимаю, это звучит странно, но я не нахожу в ней ничего привлекательного.

— Александр, тебе не обязательно при этом присутствовать. Если не хочешь, тебе не обязательно даже быть в имении. Да даже и в стране. И потом, дом большой, так что никаких моих криков или воплей ты и не услышишь.

— Не в этом дело. Я просто предпочитаю, чтобы ты рожала ребенка в больнице.

— Александр, — в голосе Вирджинии появилась какая-то странная нотка, — или я буду рожать в Хартесте, или я не стану рожать этого ребенка вообще.

— О господи! — застонал Александр, и Энджи услышала, как затрещали полы, когда он начал ходить взад-вперед по комнате; она молниеносно сбежала вниз по лестнице. Она была уже внизу и открывала дверь в их офис, когда Александр прокричал: — Хорошо, рожай этого проклятого ребенка в Хартесте. Но не вини потом меня, если что-то выйдет не так и тебе придется повторять все снова, и снова, и снова!

— Энджи? Это Вирджиния. Извини, но я очень коротко. Мне хотелось, чтобы ты узнала самой первой. У меня родился ребенок. Полчаса назад. Все прошло великолепно. Да, немножко преждевременно, дней на десять раньше, чем должно было, я знаю. Но с ней все в порядке. Шесть фунтов. Она красавица. Настоящая красавица. Что? Нет, ни капельки не расстроена, что девочка. И все так легко прошло, я готова повторить снова хоть десять раз. Что? Нет, он отправился на верховую прогулку. Он еще даже ничего не знает. Я проснулась, и вдруг у меня началось, я сказала Александру, чтобы он позвонил миссис Пежо, она жила тут, в гостинице «Лодж», и когда она приехала, Александр сказал, что, раз она здесь, он, пожалуй, на время исчезнет, и примерно через полчаса после этого родилась малышка, как будто просто выскользнула из меня наружу, и все. Этот новый метод прямо изумителен. Абсолютно без всяких трудностей, почти без боли, только надо очень сильно стараться. Я даже улыбалась, когда она появлялась на свет. Ой, да, ее зовут Георгина. Очень, очень длинненькая и тощая. И совершенно не похожа ни на кого из нашей семьи. Послушай, мне хочется, чтобы ты меня навестила как можно раньше. Обещай, что приедешь. Я попрошу Александра встретить тебя на станции или даже привезти прямо из Лондона. Ой, Энджи, я так счастлива! А теперь мне надо позвонить маме. И знаешь, что самое приятное? Я все-таки обскакала Мэри Роуз. У нее ребенок должен родиться где-то на этой неделе, и я боялась, что она родит первой и опять начнет хвастаться. Энджи, дорогая, до свидания, увидимся через несколько дней!

Десять дней спустя Энджи приехала в Хартест; стояла ранняя весна, день был изумительный; дневным поездом, который шел с вокзала Паддингтон, она доехала до Свиндона и теперь, с огромным букетом лилий и бутылкой шампанского в руках, стояла возле станции и неуверенно оглядывалась по сторонам, высматривая шофера, который, как ей сказали, обязательно ее встретит; тут-то она и услышала громкий гудок и увидела на противоположной стороне маленькой пристанционной площади довольно старый «бентли», за рулем которого сидел сияющий Александр. Он вышел из машины, радостно обнял ее, потом открыл другую дверцу и подержал, помогая ей сесть; одет он был очень необычно, Энджи никогда еще не видела его в таком облачении — коричневые брюки из рубчатого плиса, клетчатая рубашка и темно-синяя шерстяная фуфайка; светлые волосы его были растрепаны, и выглядел он не тем внутренне напряженным человеком, что приезжал к ним на Итон-плейс, а совсем другим — он улыбался, держался непринужденно и, казалось, помолодел не меньше чем лет на пять.

— Вы прекрасно выглядите, — сказал он, трогая машину с места, — и очень хорошо сделали, что приехали. Какие великолепные цветы! Вирджиния обрадуется. О, и шампанское тоже! Очень мило. Но, если не возражаете, мы его лучше на несколько недель припрячем, миссис Пежо считает, что Вирджинии не надо сейчас пить или, во всяком случае, если и пить, то крайне мало, а она все время старается найти какой-нибудь предлог, чтобы глотнуть шампанского. Конечно, ей есть что праздновать, но все же… А вы успели пообедать? Потому что если нет, то миссис Тэллоу на всякий случай кое-что для вас держит.