Чужой - Жюльетта Бенцони Страница 33

– Не вижу причин...

– Ну неужели не понятно? Они будут так рады, что вы нашлись, что забудут обо мне... И я свободен!

– А-а-а! Вы совершенно не знаете отца. Он все равно будет вас искать. Вы ведь его сын... хотя это и не доставляет вам удовольствия.

– Вам, как видно, тоже.

– Да уж, иначе я не был бы здесь. Но вы заблуждаетесь, если думаете, что он вас забудет. По-моему, он очень любил вашу мать. Во всяком случае, больше, чем мою, поэтому, уверен, отец очень дорожит вами...

– А, мне все равно! Я им вовсе не дорожу. Да и никем другим, за исключением, пожалуй, моей сестры Лорны, хотя она и ужасная эгоистка. Если бы она соблаговолила помочь мне, то не пришлось бы уезжать, но... – раздался короткий грустный смешок. – Мне кажется, я всегда всем буду в тягость.

– И куда вы теперь направляетесь?

– Тс-с-с... Тихо! Кажется, сюда идут...

В ночной тиши раздался стук тяжелых башмаков, стук приближался...

– Позади себя я заметил двоих мужчин, – прошептал Адам. – Они остановились у начала пирса.

– Они видели вас?

– Нет... Я уверен, нет.

Судно качнулось под тяжестью шагнувших на борт людей, беглецы услышали их приглушенные голоса:

– Ты уверен, что мы попали, куда нужно? Я не смог прочесть название...

– Я тоже, но это точно «Мари-Франсуаза». Она больше, чем та, другая посудина, и скорость у нее выше, помнишь, Марьяж сказал, что даже ночью ошибиться невозможно, она наверняка будет стоять впереди. Остается только дождаться остальных...

– Да уж ждем их, ждем. Ты уверен, что не перепутал день и час?

– Ну подумай немножко! Это единственная ночь, когда без особого риска можно завладеть судном, в ночь накануне Дня поминовения усопших все моряки сидят по домам и молятся, все они до смерти боятся привидений. Да и выбора у нас нет – суда поднимают паруса завтра утром.

– Ну ладно. Ты, как всегда, прав, но где, скажи на милость, Риго? Мы пропустим прилив, надо спешить.

– Он, видно, тебя услыхал. Слышь, вот он, а с ним Урбен...

Наши юные беглецы услышали жесткий и властный голос:

– Ничего не могли придумать лучше, чем сидеть сложа руки? Могли бы начать готовить судно к отплытию. Время не ждет!

– Время-то не ждет, но не могли же мы без тебя поднимать паруса. У тебя все с собой?

– А что же еще в этом бочонке, как ты думаешь? Огненная вода? Поставь его, Урбен. Потом спустим.

– Не такой уж он большой. Вряд ли туда поместилось много пороха.

– Вполне достаточно, чтобы отправить к праотцам Бонапарта, этого шута горохового! Он ведет себя, как король... Да с помощью этого бочонка мы устроим такой беспорядок! Будет чем поживиться.

По спинам юных беглецов, притаившихся в трюме, пробежал неприятный холодок. Оба прекрасно поняли, что находятся в опасности: люди наверху не были ни хозяевами, ни членами экипажа «Мари-Франсуазы», но заговорщиками, ворами и даже убийцами.

– Вот и разрешился наш спор, – прошептал Артур. – Надо было меня слушать. Теперь поздно... Если только...

– Что, если только?

– Выберемся отсюда как можно быстрее и прыгнем в воду. Немного везения и...

Адам икнул, потом пробормотал:

– Невозможно... Никогда не смогу!

Артур почувствовал, как его спутник задрожал. В темноте не было видно его презрительной улыбки.

– Вы что, боитесь?

– Да, – признался Адам без ложного стыда, – я не умею плавать... Я всю жизнь страшно боялся моря.

Сыну Мари-Дус понадобилось несколько мгновений, чтобы переварить услышанное, оценить и проглотить свое презрение. Нужно же все-таки небывалое мужество, чтобы преодолеть страх перед морем и броситься на корабль в надежде добраться до дальних стран.

– Теперь я начинаю верить, что вы действительно полны решимости убежать, – прошептал Артур. – Итак, нам остается только ждать, как развернутся события.

– Нет, вы должны бежать!

– Зачем? Мне здесь неплохо, посмотрим, что будет дальше.

Наверху задвигались. Раздался топот ног и скрип канатов и шкивов. Заговорщики поднимали четыре квадратных паруса и треугольный фок, который вполовину удлинит судно. Ветер, очевидно, был попутный, судно отчалило и очутилось в лапах открытого моря. Адам это тут же почувствовал: он весь позеленел, не смог сдержать стона, желудок его взбунтовался.

– Что, плохо? – шепотом спросил Артур.

– Меня... тошнит. Я еще и поэтому не люблю море.

– О Господи! Какого черта вы притащились сюда? Что, нельзя было сесть на лошадь вместо корабля?

– Ох!.. Дело в том, что и на лошади я тоже не очень... О-о! Простите...

Тошнота подкатила к самому горлу. Адам едва успел броситься в сторону, чтобы не обрызгать Артура. Несчастному показалось, что он умирает, а Артур спрашивал себя, что же он сделал, что Небеса преследуют его своими проклятиями. Несмотря на усилия, приступы рвоты Адама отдавались в его ушах трубами Страшного суда. Только бы те, наверху, не услышали...

Но они услышали. Двое мужчин с едва светящимся масляным фонарем спустились в их убежище. Мгновение спустя беглецы уже были наверху, на свежем воздухе, в руках четырех мужчин, вид которых вызвал у несчастного Адама крик ужаса:

– Негры!

– Да нет, – уточнил Артур, – белые, выпачканные в саже.

Человек, судя по всему, главарь шайки, спросил:

– Откуда вы оба взялись? Что делаете на судне?

– Мы хотели добраться до Гавра, поскольку нам нечем платить. – Артур изо всех сил старался говорить плаксивым, жалобным тоном.

– Зачем?

– У нас там родственники, у меня и брата, а здесь больше никого не осталось.

Артур с трудом выговорил слово «брат», но так их бегство выглядело более правдоподобно, в дорогу с собой не берут разное отребье.

– Как вас зовут?

– Дюпоны, – быстро ответил Артур, вспомнив, как слышал в Астуэл-Парке, что половина французов зовется именно так. – Пьер и Поль Дюпоны, – уточнил он.

На палубе оказалось гораздо светлее, чем в их узкой клоаке. Ветер разогнал тучи. Желтый сигнальный огонь на башне Гатвиля был ясно виден. Легкая дымка затуманивала сигнальные огни Сен-Васта, а на острове Сен-Маркуф они и вовсе еле виднелись. Адам едва держался на ногах, его крепко схватил за руку один из бандитов. Артур старался изо всех сил сохранять достоинство, хотя был напуган не меньше брата. Человек в большой круглой шляпе недобро улыбнулся, на миг показались сверкающие белизной зубы.