Мой муж - Светла Литвин Страница 33

Господи, как же мне жить-то теперь с ним?! 

Исаев достал меня руками, но вместо ожидаемого натиска только придержал за плечи.

— Ну-ну, тише, милая, — произнёс Исаев тихо, успокаивающим голосом и я согласно кивнула, стараясь не плакать, — Давай всё сначала? — предложил мне и ждал ответа, честно глядя прямо в глаза.

Я же отвечать не торопилась. Сперва вытерла слёзы и отдышалась, но мысли путались я не могла ничего сообразить дельного. Как поступить.

— Давай, — согласилась, вжимаясь спиной в стену, не зная, какое у Исаева, это сначала.

Снова накинется на меня, как бык одуревший?

— Сама же сказала после свадьбы, — с укором заметил Исаев, — Думай теперь, как всё будет.

— Что как? — спросила, не понимая его последних слов и о чём думать.

Исаев тяжело вздохнул, словно устал от меня.

— Я про секс Ника. Я здоровый мужик, а ты долго от меня бегать собираешься?

— Я не собираюсь бегать! Но накидываться на меня словно животное не надо! — смело заявила, вздёрнув нос.

Надо же! Напугал меня до чёртиков и ещё права качает!

— Ох и характер, — расхохотался Исаев и потянул меня за руку на кровать, стоявшую рядом.

Сопротивляться у меня уже сил не было, и мы оба рухнули поперёк неё.

— Не бойся милая, — муж ребром ладони смахнул с моего лба волосы, выбившиеся из причёски, глядя прямо в глаза.

Без невероятных поцелуев одним лишь взглядом спокойных карих глаз завораживал и рядом с ним стало почти как утром с лошадями. 

Безмятежно.

— Я не боюсь, — шепнула в ответ, понимая, что действительно почти не боюсь.

Даже дрожать перестала, и тело уже было нисколько не ватным. А может, это усталость так на меня влияла, вынуждая расслабиться и плыть по течению. 

— Теперь вижу, что нет, — согласился Исаев, подтянув меня к себе так, что наши губы были в считаных сантиметрах. 

В ожидании поцелуя неосознанно облизнула свои пересохшие губы солёные от слёз. 

— Дурочка, — заявил Исаев, рассмеявшись и поцеловал меня наконец-то. 

Хотела бы я ему ответить, что это он дурак и с поцелуев надо было начинать, а не накидываться на меня, как безумный, но было уже не до этого. 

Туфли соскользнули с ног на пол, дыхание и сердце снова сбились, когда рукой Исаев опять потянул подол платья наверх. Только теперь было волнение, вперемежку с робким любопытством, а не страх и желание всё прекратить. Я всё скидывала на действие головокружительного поцелуя, когда внезапно губы мужа стали отдаляться. Пыталась вновь поймать их для поцелуя, но рукой Исаев подтянул меня за ногу, заставляя сесть на краю кровати.

— Как бы мне снять с тебя это платье? — спросил он, садясь рядом, — Через голову явно не получится, — оглядывая корсет, плотно обтягивающий мою талию. 

— Там шнуровка и застёжка, — подсказала, смело поворачиваясь к мужу спиной. 

Пока Исаев распускал ленту на корсете, я вытаскивала из причёски многочисленные шпильки, являющиеся теперь единственными источниками дискомфорта.

Не разворачивая меня снова к себе, муж, расправившись с завязками и застёжкой, осторожно спустил лямки платья с плеч. Мягко целуя в шею, заставил лечь на него, обнажая грудь и тут же накрывая её своими руками. Тело покрылось мурашками, я снова дрогнула от страха. Уже не такого, когда хотелось бежать куда подальше, а просто от неизвестности. 

— Тихо милая, не бойся, — шептал Исаев, прижимаясь губами к шее. 

— Не боюсь я, — спорила с ним, зажимая в руках шпильки и борясь с новой волной дрожи в теле. 

— Смелая какая, — хмыкнул он, прикусив мочку уха, отчего по телу прокатилось горячее волнение, и я в мгновение покрылась не простыми мурашками, а гусиной кожей. 

Тело становилось и тяжёлым и в то же время лёгким, словно парящим под потолком. А в некоторые моменты ощущения разливающегося жара под кожей, мне вовсе казалось, что это не со мной происходит. Придерживая за спину, Исаев уложил меня на многочисленные подушки и стянул платье. 

— А можно свет погасить? — краснея, попросила мужа, когда он слез с кровати, чтобы раздеться.  

— Можно.

Исаев улыбнулся лукаво и на ходу раздеваясь вернулся ко входу, где были все выключатели. Я воспользовалась этой заминкой и забралась под одеяло, так было совсем-совсем не стыдно и не страшно. 

Совсем ничуточки.

Наш номер погрузился в темноту, только напрягая зрение, можно было разглядеть призрачные тени проходов и стен. Анатолия я практически не видела, только слышала, как он вернулся и смеялся, нащупав поверх меня одеяло. 

— Жарко не будет? — спросил он, забираясь ко мне.

— Не знаю, нет у меня такого опы... — хотела съязвить, но рот мой был закрыт поцелуем.

Исаев долго целовал, с напором глядя тело пока у него было терпение, когда кончилось, он стянул с меня трусы и мои щёки вновь загорелись от стыда. 

— Раздвинь ноги, — попросил он, отстраняясь и поднимаясь надо мной, скидывая одеяло.

А глаза, привыкшие к темноте, стали видеть гораздо больше, но даже так было лучше, чем было бы при свете. 

— Зачем? — я неосознанно попыталась сесть, но Исаев за ногу подтянул меня к себе ближе и сам развёл мои ноги в стороны.

— Надо, — логично ответил муж, но что он собирался делать я не понимала, а поза моя бесстыжая ввергала меня в ступор. 

Я во все глаза глядела в серую темноту, пытаясь разглядеть, что происходит. Видела, как Исаев за чем-то потянулся в сторону, что-то в темноте щёлкнуло.

— Это смазка, с ней поприятней будет, — предупредил он и между ног меня коснулись его пальцы. 

Слово не мой стон разнёсся по номеру, когда Исаев начал растирать по чувствительному месту прохладную скользкую жидкость. Делал он это особенно тщательно и долго, задерживаясь в одной точке, от прикосновений к которой меня словно окатывало удовольствием. Я не могла найти себе места, металась по кровати, хваталась то за подушки, то пыталась зацепиться пальцами за туго натянутые простыни, и несколько раз пыталась свести ноги, чтобы прекратить это, но муж не позволял. 

Я не понимала, что происходит и что задумал Исаев, но в итоге я не выдержала напряжения, меня охватила эйфория. Она прокатилась по телу от той точки, где были пальцы мужа и заставила дёргаться от необъяснимо сильной, но приятной дрожи. Исаев просунул руку мне под поясницу и притянул к себе резко и близко. Стало больно и горячо, я и не сразу поняла, что случилось. Что всё случилось, и муж, тяжело дыша, отстранившись лёг рядом, положив тяжёлую руку на ноющий живот. 

— Больно? — спросил меня Исаев, бесконечно и нежно целуя в висок. 

Больно было, но не настолько, чтобы говорить об этом, меня больше беспокоило другое. Было дико стыдно про это говорить, но молчать не понимая, что происходит было страшней.