Моя герцогиня - Элоиза Джеймс Страница 33

— Даже если я остановлю производство, люди все равно не перестанут покупать изделия из стекла. Но когда зрение начнет слабеть, стеклодувам некуда будет податься. Тех, кто вынужден уходить от других хозяев, ждет лишь богадельня для нищих.

— Элайджа…

— Я хотел перенести приют в деревню, на свежий воздух, и нанять приличную женщину, чтобы та жила в доме и готовила. Но постояльцы наотрез отказались. Всем нравится жить в Спитлфилдзе, ведь здесь то и дело заходят друзья-приятели: поболтать и подкрепиться. Откровенно говоря, мы кормим половину квартала.

— Элайджа, — повторила Джемма.

— Нэбби распоряжается доставкой еды нуждающимся. Я бы, конечно, не позволил Софисбе здесь работать, но подопечные ее обожают…

— Элайджа! — Джемма дотронулась до щеки мужа, и он наконец-то обратил на нее внимание.

— Да?

— По-моему, дом просто замечательный; ты все сделал абсолютно правильно. И у меня возникло два предложения.

— Правда? — Его задумчивый взгляд посветлел. — Так, значит, ты не считаешь, что необходимо…

— Считаю, что изменять ничего не надо, — уверенно отозвалась Джемма. — Но что, если пригласить молодую женщину, чтобы та играла с детьми, а может быть, даже учила их грамоте?

— Это совсем не сложно, — ответил Элайджа.

— А еще необходимо придумать специальное приспособление, нечто вроде стеклянного щита, чтобы оно надевалось на голову и предохраняло глаза от вредного дыма. Пай наверняка сможет вырезать из дерева подобие военного шлема. Спереди надо что-то прикрепить… не знаю, что именно, но чтобы держалось стекло. Мастера будут видеть, что делают, и в то же время, возможно, сохранят зрение.

Герцог долго смотрел на жену в изумленном молчании.

— Непременно надо попробовать, — настойчиво повторила Джемма.

— Черт возьми!

— В жизни не слышала, чтобы ты ругался! — Она рассмеялась.

— Черт возьми! — На сей раз, проклятие прозвучало задумчиво.

— Можно задать вопрос? Ты сказал, что постояльцы любят Софисбу. Каким же образом она…

Герцог не слушал.

— Кажется, я понимаю, о чем ты. Потребуется легкое дерево или кожа. Непременно подумаю. — Он наконец-то осознал, что именно хочет узнать жена. — Софисба живет у нас только в то время, когда ее муж сидит в тюрьме. А когда его выпускают, он заставляет ее торговать собой на улицах. Миссис Ниббл — ее мать.

— Не может быть!

— У мисс Софисбы есть своя комната. Не думаю, впрочем, что она оказывает персональные услуги нашим мужчинам. Но жизнь скрашивает — это точно.

— Потому что она молода?

— Она флиртует с ними. — Герцог взял жену за руку. — Без перчаток твои ручки еще милее. А идея насчет шлема гениальна. Думаю, действительно стоит попробовать.

— Ты можешь разработать и испытать защиту, а потом добиться, чтобы все стекольные заводы ее применили. — Глаза Джеммы сияли надеждой.

— Согласен. Но признаюсь, больше всего на свете мне хочется поухаживать за самой восхитительной герцогиней во всем Лондоне. — Он поднес к губам узкую ладонь жены и поцеловал каждый пальчик.

— Предпочитаю ухаживание за шахматной доской.

— В таком случае — пусть будут шахматы. Ты когда-нибудь играла на улице?

— Имеешь в виду шахматы на пикнике? Звучит заманчиво.

— Утром мне необходимо явиться на работу, а вот во второй половине дня можно было бы устроить прогулку. — Герцог не скрывал серьезности намерений.

— Нет. — Джемма решительно покачала головой. — Вторая половина дня у меня занята, но ты вполне можешь присоединиться. Парслоу проводит открытое заседание шахматного клуба, и я намерена принять участие.

— Они решили допустить женщин? Какой прогресс!

Лакей открыл дверь кареты.

— Ничего подобного, — возразила Джемма. — Полагаю, произошло недоразумение. Просто никто никогда не думал, что женщина вообще способна освоить древнюю игру — до тех пор, пока не появилась отважная миссис Пэттон. Может быть, помнишь ее по моему балу в честь Двенадцатой ночи?

— Помню. Эксцентричная и чрезвычайно умная особа, — подтвердил Элайджа. — И к тому же весьма остра на язык. Заявила мне, что парламент должен сгореть от стыда за то, что не поддержал законопроект о запрете работорговли. Кстати, она абсолютно права.

— Так вот, миссис Пэттон решила, что ничто не может помешать ей, принять участие в открытой сессии и обыграть всех до одного участников.

— Что она и сделала, — рассмеялся Элайджа.

— Она стала членом Лондонского шахматного клуба в прошлом году. Никто не может в него вступить, не выиграв все предложенные партии этого турнира. Завтра моя очередь, — с невозмутимым спокойствием заключила Джемма. — Ты тоже имеешь шанс попробовать.

— Насколько можно понять, открытая сессия объявляется только в том случае, если кто-то из действительных членов клуба умирает? Всем известно, что Парслоу строго ограничивает число своих членов: сто и ни одного больше. Если так, то завтра удача улыбнется только одному из нас.

Джемма оперлась на руку мужа и спустилась на тротуар.

Элайджа на миг остановился и обратился к дворецкому:

— На кого ты поставишь, Фаул? Только не пытайся уверять, что если мы с ее светлостью решим бороться за место в шахматном клубе, никто из домашних даже не подумает заключить пари:

Положение обязывало. Фаул невозмутимо поднял брови, сохраняя незыблемое достоинство.

— Не могу позволить себе делать ставки против кого- либо из уважаемых господ, — с поклоном сообщил он.

— Ну а все-таки?

— Я бы поставил на герцога Вильерса.

— Но он ведь уже состоит в клубе.

— Именно так.

— Хочешь сказать, что если один из нас не обыграет Леопольда, то не войдет в число избранных?

— Боюсь, его светлость несет ответственность за провал многих соискателей. Насколько мне известно, в настоящее время в клубе всего лишь семьдесят три резидента.

— О Господи! — Элайджа не смог скрыть ужаса. — Может быть, скажешь, кому все-таки удалось обыграть Вильерса и вступить в клуб мистера Парслоу?

— Миссис Пэттон крупно повезло: его светлость серьезно болел и не пришел на открытую сессию, — поведал всезнающий Фаул. — Но позже она все-таки его обыграла. Да, многие любители благородных интеллектуальных сражений проклинают тот день, когда его светлости пришла в голову мысль осчастливить Лондонский шахматный клуб своим присутствием.

— Право, Фаул, ты настоящий кладезь информации.

Старик сдержанно поклонился. Истинный дворецкий счел бы позором не предвидеть всех вопросов, которые; возможно, когда-нибудь задаст хозяин. Но вот последующего выпада он никак не ожидал.