Когда он был порочным - Джулия Куин Страница 33

Она обратилась в бегство, что сильно озадачило его. Франческа, которую он знал, никогда не бежала ни от чего на свете.

Да и не в ее обыкновении было удаляться, даже не попытавшись оставить за собой последнее слово.

И самое главное, было невероятно, что она позволила ему безнаказанно говорить о себе как о «восхитительной особе».

* * *

Но Франческе так и не пришлось претерпевать визит ее матери. Не прошло и двадцати минут после того, как она бежала из спальни Майкла, как от Виолетты ей принесли записку, в которой сообщалось, что ее брат Колин, который уже несколько месяцев путешествовал по Средиземноморью, только что вернулся в Лондон, так что Виолетте пришлось отложить визит. А потом, точно как и предсказывала Франческа, в Лондон прибыли Джанет и Хелен, что умерило тревоги Виолетты насчет Майкла и Франчески - как бы они не закрутили роман в отсутствие дуэньи.

Матери - как Франческа и Майкл давно уже привыкли называть их - пришли в восторг, узнав о неожиданном прибытии Майкла, но одного взгляда на его изможденное болезнью лицо оказалось довольно, чтобы ввергнуть их в пучину материнской заботливости, так что Майкл даже вынужден был отозвать Франческу в сторону и умолять ее не оставлять его наедине ни с одной из двух дам. Собственно говоря, приезд их пришелся на сравнительно «хороший» день, так что Майкл мог пообщаться с ними прежде, чем его снова начала трепать лихорадка. Перед тем как, предположительно, должен был начаться приступ, Франческа объяснила обеим дамам природу болезни Майкла, так что к тому времени, когда им пришлось увидеть малярию во всей ее ужасной красе, они были к этому подготовлены.

В отличие от Франчески они согласились охотно - даже, пожалуй, с энтузиазмом - хранить его недуг в тайне. Конечно, состоятельный и интересный граф при любых обстоятельствах будет считаться самой выгодной партией сезона, но все же малярию никогда еще не считали достоинством жениха.

А Джанет и Хелен твердо решили еще до конца года увидеть Майкла на пороге церкви, а его кольцо на пальце новой графини.

В сущности, Франческа чувствовала облегчение от того, что теперь она могла сидеть сложа руки и слушать, как матери толкуют Майклу о необходимости женитьбы. По крайней мере это отвлекло их от нее. Она не знала, как они отнесутся к ее матримониальным планам - предполагала, что обрадуются за нее, - но менее всего ей хотелось, чтобы еще две обуянные зудом сватовства мамаши принялись навязывать ей всех жалких холостяков, завалявшихся на «матримониальном рынке».

Видит Бог, ей и так со многим придется мириться из-за ее собственной матери, которая наверняка не сможет противостоять искушению сунуть нос в дела дочери, уж коли Франческа ясно объявила ей о своем намерении повторно выйти замуж.

Итак, Франческа снова вернулась под крышу Килмартин-Хауса, и семейство Стерлинг замкнулось там, как в коконе: Майкл отклонял все приглашения, обещая вновь начать выходить в свет и принимать, как только он устроится дома после своего долгого отсутствия. Три дамы время от времени появлялись в свете, и Франческа, хотя и ожидала града вопросов о новом графе, все же была поражена их количеством и многообразием.

Все просто с ума вдруг стали сходить по Веселому Повесе, тем более теперь, когда он стал человеком, окутанным тайной.

Ну и графом тоже, само собой. Не следовало забывать о титуле. Так же, как и о сотне тысяч фунтов, унаследованной им.

Франческа только головой качала, думая об этом. Воистину и сама романистка миссис Радклифф не смогла бы измыслить столь совершенного героя. Какое же столпотворение начнется, когда он поправится!

И вдруг он поправился.

Ну, может, не так уж и вдруг: приступы лихорадки неуклонно становились все слабее и короче. Но впечатление было такое, словно еще вчера он был изможденным и бледным, а на следующий день стал крепким и бодрым, самим собой, принялся бродить по дому и мечтать о том, чтобы выйти на солнышко.

– Хинин, - сказал Майкл и лениво пожал плечами, когда Франческа за завтраком сообщила ему, как он переменился внешне. - Я бы принимал это снадобье и шесть раз на дню, не будь оно столь гнусным на вкус.

– Следи за языком, Майкл, - заметила его мать, протыкая вилкой сосиску.

– А ты пробовала хинин, мама? - осведомился он.

– Разумеется, нет.

– А ты попробуй, - посоветовал он, - и мы посмотрим, каким языком ты заговоришь после этого.

Франческа прыснула в салфетку.

– А вот я попробовала, - объявила Джанет. Все взгляды обратились к ней.

– Неужели правда попробовала? - удивилась Франческа. Она сама так и не отважилась. Запах от хинина шел такой, что она всегда держала склянку плотно закрытой.

– Конечно, - отозвалась Джанет. - Мне стало любопытно. - И, повернувшись к Хелен, добавила: - Вкус действительно гнусный.

– Хуже, чем та омерзительная микстура, которую Кук заставлял нас пить в прошлом году от… от… э-э… - И Хелен послала Джанет взгляд, в котором ясно читалось: «Ты знаешь, о чем я».

– Гораздо хуже, - подтвердила Джанет.

– А ты его разводила? - поинтересовалась Франческа. Порошок полагалось смешивать с чистой водой, но она подумала, что Джанет, вероятно, просто положила немного порошка себе на язык.

– Конечно. А разве не надо было?

– Некоторые предпочитают смешивать хинин с джином, - сообщил Майкл.

Хелен содрогнулась.

– Вряд ли смесь окажется много хуже, чем джин сам по себе, - заметила Джанет.

– Все же, - сказала Хелен, - если уж смешивать лекарство со спиртным, то имеет смысл подобрать хороший сорт виски.

– И тем погубить хороший виски? - И Майкл положил себе добрую порцию яичницы.

– Ну не может этот хинин быть настолько противным! - воскликнула Хелен.

– Может, - отозвался Майкл.

– Правда-правда, - вмешалась Джанет. - Представить себе не могу, чтобы кто-то решился испортить таким образом виски. А вот джин как раз золотая середина.

– А ты пробовала и джин? - заинтересовалась Франческа. Ведь джин считался неподходящим напитком для представителей высших классов, тем более женщин.

– Пару раз, - призналась Джанет.

– А я-то думала, что знаю о тебе все, - негромко проговорила Франческа.

– И у меня есть за душой кое-какие тайны, - с беззаботным видом сообщила Джанет.

– Что за странная тема для застольного разговора, - веско заметила Хелен.

– Ты права, - поддержала ее Джанет и тут же обратилась к племяннику: - Майкл, как же я рада, что ты на ногах, и выглядишь прекрасно, и кажешься здоровым!

Он чуть наклонил голову, благодаря за комплимент. Тетка же, изящным движением промокнув губы салфеткой, продолжила:

– Но теперь ты должен посвятить себя обязанностям, которые налагает графский титул.