Мой домовой — сводник - Ольга Горышина Страница 33

Молитвенно сложив руки, я попросила о помощи свыше. Больше мне рассчитывать было не на кого. Кроме, конечно, своей обворожительной улыбки, в которой не был уверен даже мой стоматолог.

Я услышала неспешные шаги на лестнице за секунду до звонка. Звонили один раз. Не трелью. Как и положено звонить в чужую квартиру. Нацепив американскую улыбку, я выждала положенные полминуты, чтобы "победитель" не подумал, что я дожидалась его под дверью, и впустила в квартиру нежеланного гостя. Он ничуть не изменился с последней нашей встречи: тот же костюм и те же очки. Зато поменялась я. Во всяком случае, я хотела на это надеяться.

После сухого приветствия с обеих сторон я предложила ему тапочки. Вадима… Он посмотрел на них оценивающим взглядом и скромно сообщил, что у него от силы сорок третий, и попросил остаться в носках. Какое счастье, что я успела выдраить пол, потому что еще вчера черные носки мгновенно возвестили бы своему владельцу о присутствии в доме кота. И свиньи-хозяйки.

Секунду, которая показалась мне минутой, мы стояли в прихожей друг против друга. Чего рассматривает меня так внимательно? Оценивает состояние души и кошелька, чтобы понять, с какой стороны заходить?

— Откуда я могу вас знать? — спросил он вдруг, на секунду зажмурившись за стеклами очков.

Я пожала плечами, всем своим видом говоря, что понятия не имею. Взгляда я не отводила в надежде загипнотизировать его память.

— Я вас точно первый раз вижу, — нагло лгал мой язык. — У меня стандартная внешность и прическа. Наверное, просто кого-то вам напоминаю.

— Вполне возможно, — Веселкин снова зажмурился и тут же заговорил чуть быстрее и чуть громче: — Я не про стандартную внешность, боже упаси. Вы сказали, что вам уходить в четыре?

Я кивнула и тут же добавила:

— Точнее в четыре я должна уже быть на работе. Но это близко. Пешком. Минут пятнадцать…

Я нагло выкрадывала себе лишнее время. Пусть не тянет кота за понятно какое место! Говорит, что хотел, и валит. А дальше я уже буду действовать согласно обстоятельствам!

— Не беспокойтесь, — улыбнулся он обескураживающе, вызывая во мне нестерпимое желание съездить ему по физиономии. Если не кулаком, то мокрой тряпкой, хотя та была надежно спрятана в барабане стиральной машины. — Это не займет больше десяти минут, — Ну так говорите уже! Сколько можно трепать мне нервы! — А, может, и того меньше. Я войду в бабушкину комнату и сразу выйду.

Неужели он действительно приехал сюда не для встречи со мной? Вполне ведь возможно. Бизнесмены не трясут перед всеми свое грязное белье и решают семейные проблемы и квартирные вопросы полюбовно вдали от посторонних взглядов. А кто я ему? Посторонняя!

— Комната закрыта. У вас есть ключ?

— Нет, но сейчас будет. Можно зайти в кладовку?

Я кивнула. Веселкин открыл дверь и потянулся к верхней полке, а потом, смущенно улыбнувшись, нагнулся, чтобы вытащить из-под нижней стремянку.

— Пары сантиметров не хватает.

Какая у него обворожительная улыбка. Явно не от матери. Похоже, улыбки сыновья наследуют от отцов. Он поднялся на одну ступеньку, пошарил рукой и переставил ногу на следующую, чтобы подвинуть в сторону коробки. А я их даже не заметила. Моего в кладовке ничего не было, кроме коробки с книгами и другой — с распечатанными заранее тематическими листочками и тестовыми заданиями — обе они спокойно разместились на второй полке. Я даже икеевским переносным шкафом не воспользовалась. Вадим почти не принес никакой одежды, и нам хватало небольшого шкафа, входящего в полированную темно-коричневого цвета советскую "стенку" в комнате. К ней подбирали обивку дивана. Точно!

— Погодите! Я посмотрю тут. Вполне вероятно, это давно лежит здесь, — и Виктор Анатольевич принялся переставлять с места на место коробки, заглядывая под крышки, а потом обернулся ко мне: — Ирина, вам нужна кладовка? Все это можно перенести в комнату, раз вас туда не пускают…

Последнее слово он произнес с издевкой, и все положительное впечатление от улыбки улетучилось в единый миг.

— Меня обещали пустить, — отчеканила я.

— Когда, если не секрет?

А вот это уже начинает походить на допрос. Ну, конечно! Все по правилам — сначала "смол-ток", а только потом "бизнес-ток", но я эти разговорчики пресеку на корню.

— А вот этого мне не сообщили.

— А вы не спросили?

Это тоже манера унижения? Говорить с человеком сверху вниз? У меня уже шея затекла стоять, задрав голову.

— Нет.

— Понятно.

Что ему понятно? Но господин Веселкин уже вернулся к исследованию остальных коробок. Но вдруг снова обернулся ко мне.

— Будьте здоровы!

Я на секунду замерла и за эту самую же секунду успела повести носом в воздухе, словно собачка.

— Спасибо, но я не чихала.

Веселкин смотрел на меня поверх очков.

— Я, может быть, слепой, но не глухой.

Что на такое скажешь? Что не очень приятно чувствовать себя совой из мультика: не могла же я чихнуть и этого не заметить. Но, по мнению господина Веселкина, видимо, могла. Но вот чихнул он сам, и я поспешила повторить за ним пожелание здоровья.

— Здесь куча пыли, — он наконец-то спустился со стремянки. В руках его оказалась связка ключей. — В каком состоянии вы получили квартиру? Ее даже не убрали перед сдачей?

— Все было чисто, — выдала я, чтобы не подлить масла в огонь его ссоры с матерью. — А в кладовку я не заглядывала. У меня нет лишних вещей, которые следовало бы прятать.

— Кроме двух коробок, — поднял палец господин Веселкин.

— А вы наблюдательный, — попыталась улыбнуться я как можно обворожительнее.

— Но там вещи для работы.

— А кем вы работаете?

Мне почему-то не захотелось говорить правды. Если он приехал за какой-то коробкой, то вполне возможно будет со мной слишком словоохотлив, дай я ему возможность заговорить о детях. А мне надо было, чтобы он скорее свалил, не обнаружив в квартире присутствие кота.

— Не хотите говорить, почему? Я же не спрашиваю, сколько вы получаете…

Он улыбнулся, я улыбнулась в ответ.

— Скажем так, для современного знакомства это было бы нормально… Хотя я старомодна и считаю, что такие вопросы нельзя задавать девушкам.

— Девушки, у которых хорошая зарплата, только радуются подобным вопросам.

— Ну, тогда отвечу так: мне хватает.

— На что?

— На все, — уже злилась я за подобные вопросы. — На квартиру и еду, такой ответ устроит?

— Вполне, — господин Веселкин убрал стремянку и закрыл дверь кладовки рукой, в которой продолжал сжимать ключи. — И я проглочу вытекающий из этого вопрос: что делают здесь мужские тапочки, если в договоре стоит только ваше имя? Можете не отвечать.