Рождество Желтофиолей - Лиза Клейпас Страница 33

— Ханна!

Натали, пила в постели свой утренний чай. Горничная, которая ворошила угли в камине и чистила каминную решетку, хихикала, словно им с Натали была известна какая–то очень смешная шутка.

Ханна, только что вернувшаяся с длительной прогулки, вошла в комнату и ласково улыбнулась кузине.

— Доброе утро, дорогая. Проснулась наконец?

— Да, я слишком поздно вчера легла. — Компания гостей помоложе, включавшая саму Натали, провела вечер, играя в шарады. Ханна не спрашивала, да и не хотела знать, был ли среди них Рэйф, как теперь про себя она называла мистера Боумена.

Последние несколько дней, прошедших с момента их ошеломительной близости в библиотеке, Ханна по возможности старалась избегать Рэйфа и не обращаться к нему напрямую. Она много гуляла в одиночестве, пытаясь разобраться в своей душе и понять, почему Рэйф был столь интимно близок с ней, почему она это позволила и что она к нему чувствовала.

Ханна мало что знала о физическом влечении, но понимала, что между некоторыми людьми оно ощущается сильнее, чем между другими. Она не могла разобраться, чувствовал ли Рэйф такое же желание к Натали. Мысли об этом нагоняли на нее тоску. Однако Ханна была уверена, что с Натали он не делал подобных попыток сближения, по крайней мере пока, иначе Натали бы ей рассказала об этом.

Кроме того, она понимала, что все это абсолютно не имеет значения. Желания и привязанности мужчины в положении Рэйфа не влияют на выбираемый путь. Когда он женится на Натали, он больше не будет в семье паршивой овцой. Одним махом он ублажит отца, укрепится в своих законных правах и получит немалое состояние.

Если он выберет кого–нибудь другого, то потеряет все.

Женщина, неравнодушная к нему, никогда бы не попросила его сделать подобный выбор.

В тот день, когда Ханна поднялась с пола библиотеки и тщательно расправила одежду, она призналась самой себе, что влюбляется в него, и чем лучше она его узнавала, тем сильнее страдала. Полученного от Рэйфа игрушечного солдатика она носила в кармане маленьким и личным бременем. Теперь он стал для нее подарком на память и она не собиралась возвращать его назад. В будущем, сжав солдатика в ладони, она сможет вспоминать о лихом американском негоднике и влечении, переросшем в страсть, которую она никогда не забудет.

«Теперь я женщина с прошлым», — подумала она с задумчивой улыбкой.

Что касается Сэмюэля Кларка и его предложения руки и сердца, то тут Рэйф был прав. Она не любила его. Было бы нечестно по отношению к Кларку, если бы она вышла за него замуж и постоянно сравнивала его с другим. Поэтому Ханна решила в скором времени написать Кларку и отклонить его предложение, как бы не привлекала ее стабильность подобного брака.

Веселый голос Натали прервал ее размышления:

— Ханна! Ханна, ты слушаешь? Я хочу рассказать тебе нечто очень забавное… Несколько минут назад Полли принесла прелюбопытнейшую записочку, — Натали помахала перед носом Ханны обгоревшим и помятым кусочком бумаги. — Ты покраснеешь, когда прочтешь это. Ты просто в обморок упадешь.

— Что это? — спросила Ханна, медленно приближаясь к кровати.

Молодая темноволосая горничная по имени Полли робко ответила:

— Мисс, в мои обязанности входит чистка каминных решеток и каминов в холостяцком доме рядом с особняком…

— Там остановился мистер Боумен, — вставила Натали.

— …и после того, как мистер Боумен сегодня утром ушел, я подошла к камину и, когда выметала пепел, заметила исписанный клочок бумаги. Я вытащила его и, увидев, что это любовное письмо, поняла, что оно предназначалось леди Натали.

— С чего вы это решили? — спросила Ханна, уязвленная тем, что в личную жизнь Рэйфа так грубо вторглись.

— Потому что он ухаживает за мной, — закатив глаза, ответила Натали, — и все это знают.

Ханна сурово посмотрела на горничную, чье возбуждение померкло при виде ее неодобрения.

— Вы не должны рыться в вещах гостей, Полли, — мягко сказала она.

— Но оно же было в камине и наполовину сгорело, — возразила служанка, покрываясь румянцем. — Оно ему было не нужно. А я увидела слова и подумала, что это может быть важным.

— Либо ты подумала, что это мусор, либо — что оно важное. Так что?

— У меня будут неприятности? — прошептала Полли, умоляюще взглянув на Натали.

— Нет, конечно, нет, — нетерпеливо ответила Натали. — Ну же, Ханна, не надо превращаться в школьную директрису. Ты ничего не поняла. Это любовное письмо мистера Боумена ко мне. И это довольно вульгарное и странное письмо, я никогда раньше таких не получала. Оно очень забавное и… — Она рассмеялась, когда Ханна выхватила у нее листок.

Письмо было смято и брошено на каминную решетку. Оно все обгорело по краям, поэтому имена в начале и в конце письма поглотил огонь. Но оставался достаточный фрагмент, написанный небрежным почерком черными чернилами, чтобы понять, что это действительно было любовное письмо. И читая полусгоревший листок, Ханна была вынуждена отвернуться, чтобы не было видно, как дрожит ее рука.

«…должен предупредить тебя, что это письмо не будет красивым. Тем не менее, оно написано искренне, особенно в свете того факта, что ты никогда его не увидишь. Эти слова сжимали мою грудь, пока я не стал удивляться, как сердце может биться под такой тяжестью.

Я люблю тебя. Люблю отчаянно, страстно, нежно и безгранично. Я желаю тебя такими способами, которые, я знаю, ты найдешь шокирующими. Любовь моя, тебе не нужен, такой как я. В прошлом я делал такие вещи, которые ты не одобришь, а я делал их множество раз. Я вел жизнь, полную неумеренного греха. И похоже, я столь же несдержан в любви. На самом деле, даже хуже.

Я хочу поцеловать все твои мягкие местечки, заставить тебя покраснеть и потерять сознание, доставлять тебе удовольствие, пока ты не зарыдаешь, и высушить каждую слезинку своими губами. Если бы ты только знала, как сильно я хочу ощутить твой вкус. Я хочу познавать тебя руками и ртом и пировать тобой. Хочу испить из твоего тела вино и мед.

Я хочу, чтобы ты лежала подо мной. На спине.

Прости. Ты заслуживаешь гораздо большего уважения. Но я не могу не думать об этом. О твоих руках и ногах, обвивающих меня. О твоих губах, раскрытых для моих поцелуев. Ты мне так нужна. И ночей целой жизни, проведенных между твоих бедер, мне будет мало.