Точка соприкосновения - Линдсей Армстронг Страница 32

Он заморгал, будто принял ее за видение, а она закусила губу, увидев, как он изменился: бледный, похудевший, до предела издерганный.

— Что… это значит? — спросил Ник.

Скай разгладила подол светло-голубого платья и сделала единственное, на что была способна: протянула ему руку.

— Ну нет, — сказал он и на мгновение прикрыл глаза. — Не надо больше, Скай.

— Чего не надо? — пролепетала она.

— Это ты способна заняться со мной любовью, а потом бросить меня. А я… — Он замолчал и заскрежетал зубами.

Скай остановилась в нескольких шагах от него.

— Я больше не собираюсь бросать тебя, Ник.

Он оглядел ее с головы до ног: завязанные на затылке волосы, свободное платье с горловиной сердечком, спадающее фалдами до щиколоток, голубые босоножки на низких каблуках.

— Что? Что изменилось, кроме внешнего вида?

— Я изменилась, — тихо ответила Скай. — Мне невыносимо думать, что ты страдаешь, а меня нет рядом, чтобы помочь тебе. Я… Какую бы малость ты ни сумел дать мне, этого достаточно. Так уж вышло, что я не могу без тебя жить.

— Скай, никто не в состоянии измениться. Ты по-прежнему не приемлешь мой образ жизни. Кстати, именно ты уверяла меня, что чувство вины — недостаточный повод для восстановления отношений.

— Но я не испытываю чувства вины.

— А вот я — да. — Он отвернулся и сорвал галстук.

— Чем оно вызвано? — прошептала Скай.

Он посмотрел на нее.

— А тем, что я лег с тобой в постель, думая, будто у нас все начинается сначала. Тем, что позволил кому-то или чему-то, встать между нами. Тем, что нет и никогда не будет возможности исправить это.

Скай облизнула губы.

— Ты говорил с матерью?

— Да, — устало произнес он. — Догадываюсь, что и ты…

— Нет, я — с Пиппой.

— С кем бы ты ни говорила, для меня это мало что значит. Я рад за маму и рад за Пип, но сам я не имел возможности уладить с ним дела, а это не одно и то же.

— Ник, твой отец достоин большего.

В его глазах появилась злая насмешка.

— Что ты об этом знаешь, Скай? Тебе не понять, каково потерять близкого человека по собственной глупости…

— Как не понять, когда я чуть не потеряла тебя, — перебила она. — Я искала совершенство, а его не существует. Когда не стало твоего отца, до меня дошло: жизнь слишком коротка и подвержена неожиданностям, чтобы делать из мухи слона. Так что если любить тебя — рискованное дело, пусть так и будет.

На его губах появилась бледная улыбка, но тут же исчезла.

— Это легко сказать, Скай, но совсем не легко сдержать слово. Не думай, что я не оценил твой порыв, но все-таки он вызван чувством вины. Мы обманули отца. Как теперь заслужить прощение? Сделать то, чего он очень хотел?

— Я, а не ты, решилась обмануть его, Ник. И сделала это в сговоре с твоей сестрой и матерью, а они тоже крепко любили его.

— Я неплохо сыграл свою роль.

Скай сделала короткую паузу, пытаясь подобрать ключ и прорвать его оборону.

— Хорошо, давай поговорим об этом. Твое поведение было очень непосредственным. Так, может, ты не играл, не притворялся?

— В тот вечер я заметил, как ты потираешь запястье, и понял, что наставил тебе синяков. В душе я был тогда еще очень зол.

— Помню, — тихо сказала Скай, машинально прикрыв запястье. — Но это можно объяснить и по-другому… Ты не меньше отца желал, чтобы мы помирились.

Он долго хранил угрюмое молчание. Она воспользовалась этим, чтобы добавить:

— Ты только что сказал, что не смог бы заняться со мной любовью и тут же бросить меня. Поверь, уйти от тебя — тоже нелегко, просто невыносимо.

Ник пожал плечами и отвернулся от нее.

— Не знаю, как тебе, а мне надо выпить.

Скай вернулась к дивану и села.

Он поставил перед ней бокал вина. Себе он налил неразбавленный скотч и устроился напротив Скай в том самом глубоком кресле, в котором сидел, когда, впервые увидев его, она приняла твердое решение не поддаваться его обаянию.

Она отпила из своего бокала и уверенно опустила его на столик.

Ник со смехом посмотрел на нее.

— Выглядит угрожающе, Скай. Опять собралась поучать меня?

— Не знаю, — буркнула она. — Все равно от этого никакого толка.

Он томно повел бровью.

— Значит, уходишь? Это жестоко. Ведь ты меня еще не накормила.

— Не дождешься. Нет! — В душе Скай кипели злость и решимость. Она понимала, что в нее вселился бес, но с ним было не совладать. — Я решила… пожить рискуя, Ник. — В ее глазах появился ироничный блеск. — Вот так.

Она встала, выдернула из волос ленту, прочесала пальцами рассыпавшиеся локоны и стала медленно, не стесняясь, расстегивать одну за другой пуговицы на платье.

Ник резко вздохнул, но Скай даже не посмотрела на него.

Она успела расстегнуть половину пуговиц, когда он с усмешкой сказал:

— Я все понял, Скай, но, может, прервемся, чтобы выяснить: это делает теледива или подлинная Скай Белмонт?

— Ник, возможно, между мной и телеведущей и есть разница, но обе не стали бы раздеваться перед мужчиной, если бы им не хотелось этого. — И Скай, склонив голову, снова занялась пуговицами.

Откинув назад голову, он язвительно протянул:

— Не ты ли говорила, что многое в наших отношениях строилось на твоей игре в Скай-телеведущую, так как тебе казалось, что именно ее я хочу видеть рядом?

Скай расстегнула последнюю пуговку, выпрямилась, и платье распахнулось, открывая белый бюстгальтер и трусики-бикини. Сбросив босоножки, она в упор посмотрела на Ника, и вдруг злость и отчаяние испарились. Осталось лишь одно…

Она сняла платье, повесила на спинку диванчика и подошла к нему. Послеобеденное солнце окутало ее золотистым сиянием. Волосы стали светлее, чем когда-либо, шелковистая кожа светилась. Поразительно тонкая талия над белым кружевным треугольничком, длинные стройные ноги…

Его тяжелый взгляд скользнул по ней. Скай заметила, что Ник сжимает кулаки, и поняла, что только невероятным усилием воли он сдерживает себя.

Она расстегнула бюстгальтер, освободив груди, походившие на спелые сладкие плоды, опустилась перед ним на колени, взяла его руки и прижала к сердцу.

— Ник, — сказала она грудным голосом, — это я, я — настоящая. Я иду на такой риск, какой мне и не снился, потому что… не смогла придумать ничего другого, чтобы доказать, что люблю тебя, любила тогда, когда ушла по причинам, которые теперь кажутся несерьезными, и никогда не разлюблю.