Любовь красного цвета - Салли Боумен Страница 32

В спальне снова повисла тишина. Роуленд продолжал молчать. Макс с любопытством взглянул на друга. Обычно собеседникам Роуленда не приходилось дожидаться, чтобы тот высказал свое мнение. Теперь же, с того самого момента, когда мужчины вошли в эту спальню, он выглядел каким-то рассеянным, и это настораживало Макса. Роуленд принадлежал к тем немногим его коллегам, которыми Макс искренне восхищался и уважение которых высоко ценил, и теперешняя его нерешительность удивляла Макса. Правда, одним из недостатков Роуленда, как считал Макс, являлось отсутствие гибкости и неспособность к компромиссам. Может, все дело в этом? При мысли о том, что и у его одаренного друга имеется ахиллесова пята, к Максу вновь вернулось чувство юмора.

– Само собой разумеется, – снова заговорил он, видя, что Роуленд направляется к двери, – принимать подобные решения не просто.

– Да уж, – последовал сухой ответ, и Макс снова почувствовал растерянность.

– Впоследствии мне приходилось жалеть о своем решении – раз или два. Не с профессиональной точки зрения, а с человеческой, так сказать. Я думал, что и Ламартин, вполне возможно, не раз пожалел о своих требованиях.

– Что заставляет тебя так думать?

– Это – не более, чем предчувствие. – Макс сделал многозначительное лицо. – Ведь она вернулась уже два месяца назад, а Ламартин – все еще там, и никто не знает, когда он вернется. Война, стресс – все это, вместе взятое… Ее болезнь, то, как она сейчас выглядит, несколько намеков, которые обронила Линдсей… Я предположил, что они, возможно, поссорились или даже разошлись, хотя сама Джини ни о чем таком, разумеется, не говорила. – Он покачал головой. – Если бы это случилось, я чувствовал бы, что часть вины лежит и на мне. Хотя подобным чувствам свойственно гаснуть.

Такое могло бы случиться и само по себе. – Макс почувствовал, что начинает выгораживать самого себя, и умолк.

– Твоей вины тут нет, – внезапно оживившись, сказал Роуленд, наградив Макса теплой улыбкой. – Это их проблемы, а не твои, Макс, и ты это понимаешь. А теперь… – Он открыл дверь. – В котором часу придут эти люди? В половине восьмого? Тогда я успею залезть под душ.

Он вышел из спальни и двинулся по коридору. Шарлотта снизу окликнула мужа, но тот вернулся в свою спальню. Он смотрел на фотографию, на которой он и Роуленд запечатлены рядом с мотоциклом, подарившим им в свое время столько радости. Роуленд овладел всеми секретами вождения уже через месяц после покупки мотоцикла. Его никто не мог превзойти в этом искусстве. Максу это так и не удалось.

Ему хотелось бы знать мнение Роуленда о сделке с Ламартином. «Ладно, – решил Макс, – вернемся к этому разговору в эти дни – время у нас есть». Однако сделать это ему так и не удалось, поскольку события приобрели совершенно неожиданный для всех оборот.

* * *

Линдсей сидела внизу, около камина, и задумчиво смотрела на огонь. В этот момент в гостиную влетел Дэнни с листком бумаги в руках.

– Где Роуленд? – спросил он.

– Наверное, наверху, Дэнни. Они с папой пошли помыться и переодеться.

– Смотри! – Малыш протянул ей рисунок. – Собака. Я нарисовал ее для Роуленда.

– Чудесная собака, Дэнни! Мне очень нравится.

– Ноги, правда, короткие, – самокритично заметил юный художник, взирая на результат собственных трудов.

– Это нормально. У многих собак на самом деле короткие ноги.

– А может, это и не собака вовсе, а ёж, – хитро предположил Дэнни, переворачивая рисунок. – Я люблю ежей. Мне они больше всего нравятся.

– Правильно, Дэнни. Это, может быть, ёж, а может – собака. А может, это вообще – ёжебака.

Дэнни это показалось чрезвычайно смешным. От смеха он повалился на спину и принялся дрыгать ногами в воздухе. Как легко разговаривать с детьми, подумала Линдсей. Им по душе даже такие шутки. Однако в тот же момент в голову ей пришла другая мысль. Она вспомнила про пирожное с буквой Р.

– Послушай, Дэнни, ты знал, что Роуленд приедет? – спросила она, испытывая угрызения совести из-за того, что использует ребенка.

– Конечно, мама сказала об этом за завтраком. Сначала она сказала, что у нее есть для меня какой-то приятный секрет и она откроет его, если я съем яичницу. Я съел все-все, даже этот противный белок. Вот она мне и сказала…

Глаза Дэнни округлились, и он покраснел.

– Но ведь теперь это уже не секрет? – прошептал мальчуган. – Ведь он уже здесь. Привез мне лучевое ружье и съел свое пирожное.

– Нет, Дэнни, теперь это уже не секрет, – ответила Линдсей, целуя малыша. – К тому же я никому не скажу ни слова.

– Обещаешь?

– Обещаю. Рот – на замке. Честное слово!

Дэнни это пришлось по вкусу. Он несколько раз изобразил, будто застегивает губы на «молнию», а затем потопал по лестнице на второй этаж. Линдсей осталась и продолжала смотреть в огонь. «Вот ведь дрянь! – думала она. – Разговаривал со мной сегодня днем, и все это время втихомолку хихикал в рукав. Лживый, двуличный мерзавец! Как давно он это задумал? Для чего?»

Шарлотта просунула голову в дверь. Лицо ее порозовело, казалось, она чем-то взволнована.

– А, вот ты где. Я подумала… Пойду наверх, поболтаю с Максом и переоденусь. Джини отправилась в свою комнату почитать. Остальные выпивохи прибудут примерно в семь тридцать, но останутся только на час. Потом – поужинаем. Я приготовила громадный пирог с ливером, надеюсь, он не подгорел. Кстати, у вас с Джини и Роулендом – крайняя ванная. Так что если хочешь под душ…

– Очень хочу.

– …Выгони оттуда Роуленда. Не позволяй, чтобы он истратил всю горячую воду. И не обращай внимания на мальчишек. Роуленд привез им какие-то игрушечные лучевые ружья, и теперь наверху творится что-то вроде третьей мировой войны.

Голова Шарлотты исчезла, и Линдсей пошла на второй этаж. Из детской доносились звуки побоища, дверь в комнату Джини была закрыта. Ванная также была заперта. Шипение и бормотание старых водопроводных труб указывало на наличие там Роуленда. Какого черта он там делает – принимает душ или наполняет плавательный бассейн! И неужели, находясь в ванной, обязательно свистеть! Линдсей бросила на запертую дверь яростный взгляд и пошла в отведенную ей комнату.

Разобрав сумку, она оглядела привезенные ею вещи. Сегодня вечером она собралась надеть довольно обыденное платье – только потому, что из всего ее гардероба оно одно оказалось чистым и немятым. Однако сейчас, глядя на него, Линдсей почувствовала отвращение к этой блеклой тряпке. Ей захотелось влезть в свою знаменитую юбку от Донны Каран – изумительно короткую юбку из мягкой кожи, которая демонстрировала всему миру, что Линдсей обладает прекрасными стройными ногами. Проклиная недостаточное внимание, которое англичане уделяют ванным комнатам, она схватила сумку с банными принадлежностями и направилась к двери. Наверняка ванная уже свободна. Не может же Роуленд провести в ней остаток жизни!