Актриса - Салли Боумен Страница 32

Он любил американизмы, возможно, ему нравилось, что они незатейливы, как сами американцы. Она смотрела, как он пересекал балкон, чтобы извлечь изо льда еще одну бутылку «Перье». Жислен улыбнулась и, потянувшись, подставила лицо солнышку.

Как удачно все складывалось, ей даже не верилось. Она жила у Луизы в одной из гостевых комнат, от ее виллы до этой гостиницы километров шестьдесят; жила себе в роскоши, которая не стоила ей ни гроша. На юге Франции у нее было полно друзей, работа на вилле шла своим чередом, и Жислен могла распоряжаться своим временем как угодно. А недавно встретила еще и этого Нерваля, встреча весьма полезная для ее карьеры. Гонорар, полученный от Ротшильдов, пятнадцать тысяч фунтов, она вложила в дрожжах. А для Эдуарда у нее, похоже, имелась такая информация, которая сделает его вечным ее должником, ведь он ненавидит де Бельфора, и вряд ли его обрадует, что де Бельфор стал финансовым наперсником его мамули; а сегодня она встретится с Элен Харт, которая не может не вызывать у нее жгучего ревнивого любопытства.

Сколько неожиданностей! Сколько замечательных неожиданностей! В свой следующий приезд в Париж она обязательно встретится с Эдуардом, расспросит, как ей быть с акциями этих отелей, изобразит, что слегка тревожится за Луизу… а потом постарается немного затянуть переделку виллы, и через месяц она все еще будет здесь… когда приедут Луиза и Эдуард…

Ну разве не замечательно! Давно она не чувствовала себя такой счастливой.

— Расскажите мне об Элен Харт, — попросила она Нерваля, когда он вернулся за стол, она уже поняла, что он знает всех и вся. — Кто она? Почему все от нее без ума?

— Спросите у Джо Стайна, какие сборы от ее последнего фильма. Он пытается заманить ее в свою Ассоциацию. Он сам расскажет вам.

— А в скольких фильмах она снялась? Я раньше ничего о ней не слышала.

— В трех. Или в четырех? Да, вроде в четырех. В двух полуторачасовых и в двух удлиненных. — Он улыбнулся. — Не видели «Лето»? Если не ошибаюсь, вторая ее роль. Третий фильм назывался «Ее жизнь», в Европе его приняли прохладненько, зато в Америке был настоящий бум. А теперь вот — «Короткая стрижка», и если она всех обставит, тогда…

— Думаете, обставит? — Жислен с нетерпением ждала ответа.

— Она своего не упустит. — Нерваль улыбнулся. — У женщины, привыкшей иметь все самое лучшее, наверняка найдутся достойные адвокаты, не так ли?

Жислен ощутила досаду. Ей куда приятней было думать, что Элен обычная, не блещущая умом хищница.

— И ведь что интересно… — задумчиво продолжал Нерваль. — Что интересно — ни одной скандальной истории. Ни полнамека. Никаких фотографий нагишом, непременных в борьбе за место на киношном Олимпе. Никаких бывших любовников, готовых поведать пикантные подробности. Ни тем более нынешних. Только муж. — Он снова улыбнулся. — Может, они просто ждут более подходящий момент? Ее пресс-агент старательно окутывает ее тайной — и это отлично срабатывает. А газетчики, сами знаете, обожают подобные фокусы.

Он замолчал, а Жислен тихонько про себя улыбнулась. Приятно, ужасно приятно знать вещи, которые никто не посмеет опубликовать, даже Жан-Жак, вспомнивший-таки Элен. Да в его журнальчиках наверняка не появится ни одного лишнего слова — ведь Эдуард как-никак главный соучредитель. Нерваль встал. Его интересовала исключительно практическая сторона.

— Пока она нам с вами ни к чему — пока… Элен Харт только глазурь на торте…

— А торт кто, Джо Стайн? — невинным голосом спросила Жислен.

Нерваль коснулся ладонью ее пальцев и укоризненно поцокал языком.

— Живей, живей шевелите мозгами. Миссис Джо Стайн. — Он улыбнулся. — Мужья только зарабатывают деньги. А тратят их жены.

Как тут здорово, сколько изящества, выдумки, подумала Жислен.

На ужине присутствовало двадцать четыре человека. В ресторанном павильоне под названием «Райский утес» было накрыто четыре круглых стола, на шесть человек каждый, с видом на знаменитый бассейн и море.

За столом Нерваля, естественно, Джо Стайн и его половина; с ними Жислен намеревалась пообщаться позже, к концу ужина. Рядом со Стайном, спиной к Жислен, Элен Харт. Она немного опоздала. Пока вокруг гостей крутились журналисты, Жислен удалось избежать знакомства с Элен; та ее явно не заметила, и Жислен это было на руку. Она еще с ней поговорит, в подходящую минуту. Зачем спешить?

За столом Жислен собрались: Грегори Герц, преуспевающий американский режиссер; известная итальянская актриса и кинокритик Сьюзен Джером, американка; Тэд Ангелини, ужасно похож на жирную жабу, он дожевывал уже третий хлебец; и — вот удача — Льюис Синклер. Муж. И даже рядом с ней. Жислен успела заметить его странно-остекленелый взгляд и осторожность в движениях. Он, по-видимому, был в подпитии и боялся себя выдать.

Она окинула изучающим взглядом затылок и плечи Элен; она, конечно, уже, как могла, разглядела ее издали — украдкой, когда Элен пришла.

Жислен узнала ее сразу. Бывают лица, которые, к сожалению, невозможно забыть. Да, черные короткие волосы на рекламном плакате были только париком; а сейчас ее прическа очень напоминала тогдашнюю в замке: светлые волосы гладко зачесаны и схвачены у шеи черным шелковым бантом. Длинное облегающее черное платье из жатого шелка, плечи и ключицы обнажены, но грудь целиком закрыта. На стройной шее потрясающей красоты ожерелье. Жислен никогда еще не видела такого жемчуга. От красоты Элен просто захватывало дух, и при этом обворожительно, загадочно спокойна — как в тот далекий вечер.

Да, сильно изменилась. Выглядела теперь гораздо старше: женщина, а не та девчонка. Держалась очень ровно и независимо. Что-то стало с ее голосом — Жислен прислушалась, — изменилась манера говорить, и появился неуловимый почти акцент. Теперь невозможно было догадаться, кто она по национальности. Англичанка? Американка? Нет, все-таки явно из Европы: европейская женщина, долго жившая за пределами Европы. Завидное самообладание; но Жислен бросилась в глаза одна странность. Элен Харт часто поглядывала на бокал мужа. Когда выяснилось, что их усаживают за разные столы, она немного была озадачена. На ее лице отразилась едва заметная досада, тут же, впрочем, исчезнувшая. А Льюис Синклер был явно доволен таким оборотом.

Только они уселись, Синклер, не дожидаясь, когда подадут вино, подозвал официанта и заказал сухой мартини.

— Очень сухой, — произнес он с характерным рубленым бостонским выговором; очень скоро бокал был пуст.

Он вежливо поздоровался, мельком посмотрел на меню.

— Можете называть меня просто Жислен, — она улыбнулась. — Вы заставили меня поскучать.

— Да. Мы немного опоздали. У Элен — это моя жена — на сегодня было назначено много встреч, — равнодушно объяснил он, покручивая ножку бокала. Жислен с пристрастием к нему пригляделась.

Красивый молодой человек, очень красивый, не старше двадцати семи. Прекрасно образован. Прекрасно воспитан. Прекрасно одет. Естественно, богат, и это привычное ему состояние. Переварив первое впечатление, Жислен разглядывала его дальше. Светлая шевелюра, подстрижен волосок к волоску, чуточку длиннее принятой моды — английский стиль. Немного потерянный взгляд отуманенных алкоголем светло-карих глаз. Привычно-сердитый и даже слегка вызывающий. Льюис исподтишка поглядывал на сидящего напротив и без умолку тараторящего Ангелини и тут же отводил глаза. Как ребенок, подумала Жислен, проверяющий, довольны им родители или нет. Точно так же он поглядывал на жену.