Девушки начинают и выигрывают - Натали Крински Страница 32

Я поднимаю глаза. Это Кристал.

Ура!

— Что случилось, Хло? — с тревогой спрашивает он.

— Джош, — просто отвечаю я.

— О, черт! — отзывается он. — Что произошло? Ты с ним разговаривала?

— Нет, у меня не хватит на это духу. Он общался с Вероникой.

Кристал с отвращением стонет;

— Вот потаскушка. А я-то не мог понять, что ты тут делаешь. Решил, что ты присоединилась к движению «Евреи за Иисуса».

Я смеюсь.

— Вероника моя подруга. Мне не следует так расстраиваться.

— А ей не следует так гордиться, что она потаскушка, — говорит он.

— Я уверена, что там ничего нет, — говорю я, пытаясь убедить себя. — Я уверена, она просто с ним болтала… просто случайно шла рядом.

— Да, наверняка, — убежденно кивает Кристал.

— Бывшие, — тихо произношу я.

— Бывшие, — повторяет он.

Мы с минуту сидим молча, каждый мысленно перелистывает альбом своего разбитого сердца. Я протягиваю Кристалу сигарету, и он так же молча затягивается.

— Хочешь пойти на игру? — спрашивает он. — Мы выигрываем четыре — ноль.

— Кристал, в футболе не может быть счета «четыре» [19].

— Правда? — отзывается он.

— Да.

— Ладно, я придумал.

— Я догадалась.

Кристал не относится к знатокам футбола. Особенно йельского. У него отвращение к спорту, причина которого — несколько травм, полученных в школе.

— Тогда, может, пойдем посмотрим, у какой команды в целом красивее задницы, у Гарварда или у нас?

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Я знала, что однажды ты снова сможешь наслаждаться спортом.

— Так мы идем? — спрашивает Кристал, протягивая мне руку.

— Идем.

— И не волнуйся насчет Вероники, — шепчет он мне на ухо. — Она не идет с тобой ни в какое сравнение.

— Ладно, хватит об этом. Я просто слишком бурно отреагировала. Сама виновата. Она моя подруга.

— У тебя есть пенис?

— Нет.

— Она не твоя подруга.

— Хм…

Мы снова молчим — Кристал дает мне время поразмыслить над его язвительным замечанием.

— Ванильная столичная и диетическая кола? — спрашивает Кристал, нарушая молчание, и достает из внутреннего кармана куртки красивую серебряную фляжку.

— Точно, — отвечаю я, желая залить мысли о Веронике.

Взявшись за руки, мы снова смешиваемся с толпой, забираем Лизу и направляемся на стадион.

Перерыв между таймами закончился, и зрители снова потянулись на свои места.

Я думаю о том, что впервые добралась до самой игры. Очко в мою пользу.

Очередь, чтобы войти на стадион, длинная, и люди толкаются. Зачем толкаться в очереди? Это напоминает мне о тех идиотах, которые дважды нажимают на кнопку вызова лифта. Как будто это может ускорить его приход.

— Гей идет! — громко объявляет Кристал.

Мы с Лизой хихикаем.

— Какого черта ты делаешь? — спрашивает она.

— Я, вероятно, один-единственный такой! — объясняет он. — У меня должны быть особые привилегии. Дайте дорогу гомику! — громче выкрикивает он.

Старшие школьники (очень гарвардского вида) в форме «Нантакет редс» (ужас!), группой стоящие перед нами, оглядываются и одаривают нас неприязненными взглядами.

— Разве вы не знакомы ни с кем из гомиков? — вызывающе спрашивает Кристал.

— Я знаю вас, — произносит один из них.

Голос этот кажется мне странно знакомым. Я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с говорящим. Максвелл. Потрясающе.

— Привет, Хлоя. — Он вежливо улыбается. — Хочешь пива? — спрашивает он и достает из кармана куртки остатки упаковки из шести банок. «Хайнеккен». Шикарно.

Но Максвелл застал меня настолько врасплох, что я не в состоянии выдать связного ответа.

— Ты, — вместо этого говорю я.

Его друзья смотрят на меня так, будто у меня третий сосок. На лбу.

— Закончи предложение: «Ты бреешь яйца», — подсказывает мне на ухо Лиза. — Скажи же! — подзуживает она, желая повеселиться.

Ради присутствующих я решаю оставить ее слова без внимания.

— Я хотела сказать — привет, — говорю я, беря себя в руки.

— Хорошо отдыхаешь? — спрашивает он. — Давно тебя не видел. Я по тебе скучал.

— Однако ты давал возможность почувствовать твое присутствие. — Я лукаво ему улыбаюсь. Такая я дрянь.

— В самом деле? — в замешательстве спрашивает он.

— Да. — Я снова улыбаюсь. — И потом, — продолжаю я, — если ты так по мне скучаешь, то всегда можешь мне позвонить. В конце концов, меня вполне можно полюбить.

— Неужели? — спрашивает он.

— Тебе следовало бы знать, — уверенно произношу я, пробираясь мимо его друзей, Кристал и Лиза не отстают от меня ни на шаг.

— Простите, — добавляю я, — с нами тут гомик идет.

— Молодец! — восклицает Кристал, когда они уже не могут нас слышать.

Мы проходим по длинному тоннелю в студенческий сектор. Я наконец-то довольна собой. Возможно, этот день прожит не совсем зря.

Зрители стоят. Идет уже третья четверть игры. Мы, болельщики из Йеля, являем собой синее море и сидим напротив одетых в пунцовое противников.

— Слабаки! Слабаки! — кричат они нам в унисон.

Йель быстро набирает очки, и мы приходим в неистовство.

Мелвин, по случайности сидящий перед нами, оборачивается. Его шерстяная шапка съехала набок, щеки порозовели от холода. Из-под шапки вокруг ушей торчат буйные кудри. Неприятно признавать, но выглядит он очень даже ничего. В Мелвиновом стиле.

— Это что-то! — вопит он, с его лица не сходит улыбка.

— Привет, Мелвин! — стараюсь я перекричать шум. При виде приятеля я чуть-чуть успокоилась. Но только чуть-чуть.

— Ты что-нибудь придумала для своей колонки? — возбужденно спрашивает он.

Несколько мгновений я думаю.

— Пожалуй, да, нашла, — говорю я. — Спасибо, что спросил.

— И что же это? — интересуется он.

— Фальшивые оргазмы! — громко кричу я.

Весь сектор, где я сижу и который сейчас утихомирился, оборачивается ко мне.

— Что? — со смехом спрашиваю я. — Нет ни одной женщины, у кого этого не было!