Последний танец - Эйлин Гудж Страница 32

«Ты ничтожество, подонок!» – кричал на него отец Дафны. Но те же слова Джонни слышал и от собственного отца. Их старики были чем-то похожи: оба ограниченные, упрямые, нетерпимые. Но если доктор Сигрейв был в городе уважаемым человеком, Фрэнк Девейн пользовался авторитетом только среди своих дружков-собутыльников.

Выйдя из машины и прислонившись к теплому капоту, Джонни закурил сигарету. Вокруг не было никого – час влюбленных парочек еще не пробил, а для любителей пляжного отдыха сегодня прохладно.

Джонни поднялся по склону ближайшей дюны и, прищурясь, смотрел, как солнце опускается в огненно-красные воды залива.

Дафна наверняка уже готова волком выть от соболезнований родственников и знакомых, но слишком хорошо воспитана, чтобы сразу уйти.

Пока Джонни скитался по дорогам и перебивался случайными заработками в автомагазинах, Дафна училась в Уэллсли, читала Чосера и Гегеля, участвовала в антивоенных маршах, которым никто не придавал значения, пока протестовать против войны не вошло в моду. К тому времени когда Джонни, повзрослев и поумнев, поступил в Калифорнийский университет, Дафна уже закончила учебу и уехала с мужем в Нью-Йорк.

«Убежден, у этого парня нет на теле следов от ее зубов», – успокаивал себя Джонни. Когда они в последний раз были вместе, Дафна уже знала, что он покидает ее навсегда, и чуть не сошла с ума от отчаяния и желания. В пылу страсти она укусила его в плечо до крови. Шрам со временем побледнел, но слабые отпечатки ее зубов все еще видны.

Джонни, щурясь, вглядывался вдаль, где серебрилась полоска горизонта. Глаза слезились от холода и соленого ветра с океана. Невдалеке хлопнула дверца автомобиля и кто-то позвал его: «Джонни!»

Он обернулся и увидел Дафну в джинсах, свитере и ветровке. Она стояла рядом, обратив лицо к последним лучам заходящего солнца, и в ее глазах цвета морской волны сверкали отблески заката. Печали и горести последних дней не потушили их изумрудный огонь, и Джонни радовался этому.

– Ни одной таблички – все поснимали, – заметила Дафна, оглядывая длинный забор, тянувшийся вдоль пляжа по границе частных владений. Обитатели местных коттеджей вели постоянную войну с отдыхающими.

– Подростки – их рук дело, – ответил Джонни. – Деревяшки пошли на костер.

Он улыбнулся, вспомнив, как они с Дафной пробирались сюда, не обращая внимания на таблички, запрещавшие здесь ходить, выгуливать собак и разбивать палатки.

– Им наплевать на запреты – они делают то, что им нравится. – Дафна лукаво усмехнулась.

– И мы с тобой живое тому доказательство.

– Я не о нас с тобой.

– Все ты врешь, – возразил Джонни. – Уж я-то знаю.

– Нет, это ты постоянно врешь, Джонни Девейн. Раньше я верила тебе, потому что считала тебя умнее. Но теперь поняла, что ты просто пытаешься сбить меня с толку.

Она слегка улыбнулась, и Джонни вдруг подумал, как давно не целовал ее.

– Умнее? Ну это вряд ли. Ты мне льстишь.

– Полагаешь, что если я заслужила высший балл по английскому, меня можно считать гением? Я имела в виду вовсе не это. Ты был гораздо умнее меня, потому что лучше знал жизнь и не смотрел в рот старшим. Ты лихо водил машину, но всегда четко знал, куда едешь, и мог поменять сдутую шину с закрытыми глазами.

– Да я и теперь могу. К сожалению, несмотря на весь этот опыт, я так и не понял, в чем смысл человеческого существования. – Он предложил: – Давай пройдемся, пока не стемнело. – Джонни протянул Дафне руку, но она не приняла ее. Некоторое время они шли молча, потом он внезапно спросил: – Помнишь встречу с читателями в университетском клубе Беркли пару лет назад? Я был там и сидел в последнем ряду.

Дафна остановилась и удивленно уставилась на него.

– Встреча, на которую пришло более пятнадцати человек? Но почему ты не подошел поздороваться со мной?

– Испугался, наверное. Ведь я и понятия не имел, что ты так талантлива. Вдруг сделаешь вид, что не знаешь меня?

Дафна горько рассмеялась:

– Моя жизнь совсем не похожа на волшебную сказку. – В огненных лучах заката ее лицо светилось изнутри и казалось таким прекрасным, что у Джонни перехватило дыхание. – Жаль, что ты не подошел и не пожал мне руку. – Она улыбнулась. – Тебе вовсе не обязательно было покупать мою книгу.

– У меня и так есть все твои книги. И я бы не ограничился рукопожатием.

Она покраснела и укоризненно произнесла:

– Мог бы сказать «привет».

– Привет! – Джонни снова протянул ей руку, и на этот раз она крепко пожала его широкую ладонь.

Джонни отбросил притворство – да и к чему изображать равнодушие, когда его буквально пожирает желание прижать ее к своей груди? Это ведь не вечер встречи одноклассников – он ни разу не был ни на одном из таких вечеров, поскольку знал, что там не будет Дафны.

– Джонни!

Она произнесла его имя, слегка растягивая «о», как когда-то прежде, и он подхватил это одно-единственное слово, как брошенную монетку.

Джонни и не думал целовать ее. Но Дафна отвернулась, и он заметил, что в ее глазах сверкнули слезы. И ему ничего не оставалось, как обнять Дафну и сделать то, о чем он мечтал с того момента, как она неожиданно появилась в его офисе несколько дней назад.

Сначала Дафна испуганно замерла, но не сопротивлялась. Спустя мгновение она вернула ему поцелуй с удвоенным жаром, будто им снова было шестнадцать лет – наивный возраст, когда еще не знаешь, что радость близости можно испытать далеко не с каждым.

Наконец Джонни отстранился и посмотрел на нее. Перед ним была женщина, которой многое пришлось пережить: она вышла замуж и родила детей, но так и не забыла ту далекую ночь на пустынном берегу у костра, когда они впервые занимались любовью почти рядом с тем местом, где сейчас стояли. Джонни понял, что муж не балует Дафну вниманием и заботой, поэтому она научилась не ждать от жизни слишком многого.

Он поймал себя на мысли, что ему хочется ударить человека, которого никогда не видел.

– Я три года злился на тебя за то, что у тебя не хватило смелости пойти наперекор отцу. И двадцать лет злился на себя.

– Ты сделал как лучше для меня. – В тоне Дафны слышалась досада, но Джонни понял, что она сердится вовсе не на него.

– Но нам не стало от этого легче.

– Да, это так.

Он снова поцеловал Дафну, и губы ее были солоны на вкус (морская соль или слезы?). Джонни почему-то подумал о бывшей жене. Бедная Сара – неудивительно, что она ушла от него. Каждый раз, когда он занимался с ней любовью, в постели было две женщины: одну он держал в объятиях, а другую хранил в сердце.

– Если бы у нас было время, я развел бы костер, – шепнул Джонни.