Только однажды - Джилл Мэри Лэндис Страница 32

– Я не хотела умирать девственницей.

Ее откровенное признание ошеломило его.

– Вам не следует так говорить, Джемма.

– Почему, если это правда?

– Вы можете натолкнуть мужчину на всякие неприличные мысли. – Его голова уже совсем распухла от них.

– Именно так всегда говорила сестра Августа Алерия.

– Вам следовало прислушаться к ней, чтобы избежать неприятностей.

– Вы рассматриваете занятие любовью как неприятность?

– Нет, если выбрать для этого правильное время, место и партнера.

– Но только не здесь и не сейчас?

– Джемма, вы не понимаете, о чем говорите.

– Думаю, прекрасно понимаю, Хантер.

– Похоже, вы крепко ударились головой при падении в реку.

– Вы не хотите заняться со мной любовью, в этом все дело?

– Ничего подобного. Просто… вы ставите меня в неловкое положение.

– Я вас смутила?

– Не совсем так…

– Вы думаете, что предложение должно исходить от мужчины, не правда ли? Это мужской мир, Хантер, но мне кажется, что право выбрать мужчину, который лишит ее девственности, следует все-таки предоставить самой женщине.

– Я не могу этого сделать, Джемма. – Силы небесные! Его уже трясло от вожделения.

– Выражение ваших глаз говорит мне другое, Хантер. Неужели я прошу так много? – Когда она положила ладонь на его руку, он почувствовал, будто его пронзила молния.

– Это не так просто, как поцелуй.

– Тогда покажите мне, – продолжала настаивать она.

– Я не имею права.

– О да! Я знаю. Это право нужно приберечь для моего мужа. Я должна хранить себя для кого-то, кто пожелает на мне жениться. А что, если этого мужчину выберет мой отец, а не я?

– Вы еще не нашли своего отца…

– Но я хорошо его знаю! Что, если он выберет какого-нибудь беззубого старика вроде Множества Перьев, или сумасшедшего, если это будет ему угодно?

– Наверняка он не станет…

– Вы не знаете моего отца. Почему я не могу разделить самое важное событие в моей жизни с тем, кому доверяю, кем восхищаюсь? – Под напускной бравадой ее странной настойчивости ясно просматривался гнев. Хантер чувствовал горечь в ее голосе.

– Джемма, не надо. – Он боялся подумать, что ее доводы действительно не лишены смысла.

– Почему этим мужчиной не можете стать вы?

– Вы знаете почему. Я не готов остепениться.

– Я тоже. Все, о чем я прошу, – только сегодняшняя ночь.

Если она не замолчит, он наверняка взорвется, к их обоюдному смущению. Он ведь не каменный. Схватив ее в объятия, он закрыл ей рот поцелуем. «Один поцелуй, вот и все», – сказал он себе. Один поцелуй, и он отпустит ее. Хантер припал к ее губам и целовал долго и страстно. Джемма была такой мягкой, такой податливой!

«Все, о чем я прошу, – только сегодняшняя ночь». Она безоговорочно вверила ему свою жизнь с той памятной ночи в Новом Орлеане. Теперь она пожелала большего. Без всяких обязательств и размышлений. Где они окажутся завтра? Что с ними будет? Никто не мог бы сказать наверняка.

Между тем последние двадцать четыре часа показали им обоим, что жизнь – это хрупкий дар, дар. Дар слишком драгоценный, чтобы принимать его как нечто само собой разумеющееся и растрачивать попусту.

В воздухе чувствовалось холодное дыхание осени. Хантер заключил Джемму в объятия и без слов крепко прижал к своему сердцу. Она, запрокинув голову, посмотрела на него, Хантер пригладил ей волосы. Джемма молчала, словно понимала, как он борется с собой, обдумывая и оценивая ее просьбу.

Хантер взял ее за подбородок и провел большим пальцем по контуру ее губ. Все в этой малышке было мягким и нежным, за исключением ее воли, твердой как гранит.

– Джемма, мужчине трудно вам отказать, – прошептал он.

– Так соглашайтесь!

– Вы боитесь?

Она покачала головой и поцеловала ему ладонь.

– Вас не боюсь.

Устоять ему не удастся – он бесповоротно проиграл.

Джемма снова поцеловала ему ладонь. Стемнело настолько, что она не могла разглядеть выражение его лица, но чувствовала его колебания, борьбу, происходившую в его душе.

Она знала, что Хантер хочет ее. Она поняла это днем, у ручья. Но сейчас, вполне возможно, он решил, что она окончательно рехнулась. Когда Хантер выпустил ее из объятий и отступил, Джемма не удивилась. Она только спрашивала себя, как посмотрит ему в глаза утром? Глядя вслед удалявшемуся без слов Хантеру, Джемма чувствовала себя полной дурой.

Джемма уже жалела, что так поспешила со своей необычной просьбой. Она была уверена, что теперь Хантер вообще никогда не захочет ее видеть.

– Джемма!

Она вздрогнула, услышав его голос.

– Хантер, мне… я…

– Идите сюда.

Подойдя поближе, она робко коснулась пальцами его горячей ладони, он притянул ее к себе и усадил рядом.

– Я сложил постели вместе – в любом случае так теплее. Если вы передумали…

– Я не передумала, – сказала она, внезапно оробев перед грандиозностью того, что должно было произойти. – Что я должна теперь делать?

Хантер снял с ее плеч одеяло и расстелил его возле себя. Затем взялся за подол ее рубашки.

– Ничего, позволь мне все сделать самому. Разве не этого ты хотела?

– А вы? Вы действительно этого хотите, Хантер? Он перестал снимать с нее рубашку и обхватил ладонями ее талию.

– Я не смог устоять, ведь только об этом я и думал все эти последние дни и ночи, не смея даже надеяться.

Руки Хантера были теплыми и уверенными. Он освободил ее от одежды, побудив встать перед ним на колени. Теперь она была обнажена до пояса. Казалось, прошла целая жизнь с тех пор, как она покинула Бостон с его многолюдными улицами, вечно запруженной пристанью и тесно жмущимися друг к другу домами из камня и дерева, отбросив строгие бескомпромиссные правила высшего общества, ограничивающие людей в большей степени, чем под силу каменным стенам или даже оружию.

Джемма развязала ремешок у него на затылке и распустила его длинные густые волосы. Не одна женщина лопнула бы от зависти при виде такой роскошной гривы.

Хантер слегка откинулся назад и притянул Джемму ближе, так что она оказалась между его бедер. Не говоря ни слова, он нежно положил ей ладони на плечи и провел ими по ее спине, лаская, оставляя огненный след на обнаженной коже. Пальцы его коснулись ее груди, и он забрал нежные выпуклости в ладони, слегка сжимая. Джемма откинула голову назад и застонала, тесно прильнув к нему, желая большего.