А я люблю женатого - Каринэ Фолиянц Страница 32

Нина повернулась к Грише:

– Пошли отсюда!

…– Съезжать тебе надо, – сказала она, когда оба вышли на улицу, – он так не оставит! Я что-нибудь придумаю, дай пару дней!

– Ты за меня не думай! Тебе самой несладко живется!

– Но ты же мне не чужой! Нас только двое здесь родных людей – ты и я! – Нина обняла Гришу. Он почувствовал ее тепло.

– Как ты сказала? Повтори!

– А вот так и сказала. Как есть! Все, мне пора!

Домой Гриша вернулся ночью, когда Воронков спал. Сидели с Терещенко на кухне.

– Мириться вам надо. Вы с одного города, – советовал Серега. – Он, конечно, человек взрывчатый. Контуженный…

– Я понимаю, – вздохнул Гриша. – А как быть-то? Как быть? Куда мне идти? И что, прощать оскорбления, которыми он Нину покрывает?

– Тоже верно, – согласился Терещенко. – Такой ночью прирежет – и ему через его контузию ничего не будет! Он мне рассказал, что вчера москвича одного отметелил. Говорит, хлопец тот теперь на одни зубы год пахать будет! Ты берегись его, Гриня!

– Серег, давай домой поедем! Я домой хочу!

– Не могу! – замотал головой Терещенко. – Мама там голодает, на меня одна надежда! А тут, Гриня, тут богатства немеряно. И нам достанется, если будем вести себя мудро. Только руку протяни…

– Если раньше ноги не протянешь! – выкрикнул Гриша.

– Да тише ты! А Нина як же? Ты шо, ее тут одну бросишь?

На улице метель, свистит ветер. Гриша грустно брел к своем ларьку.

ГОЛОС ГРИШИ:

– Все одно не разбогатеем. Мир давно на богатых и бедных поделили. А нас не спросили – в какую хотим команду. Мы – люди маленькие. И если что с нами случится – невелика беда, никому до нас дела нет…

…Вечером он сидел в ларьке. Было уже темно. В окошко постучал какой-то парень.

– Братан, сотню не разменяешь?

– Денег не меняю. Может, что купишь?

– Не, не куплю. Меняй, – нагло улыбнулся тот.

– Да не буду я, – огрызнулся Гриша.

– Точно не будешь?

– Точней не придумаешь!

– Ну лады. Посмотрим!

Парень удалился, но ненадолго. Запертая изнутри на ключ дверь вдруг таинственным образом отворилась… Ее открыли другим ключом.

Гриша вскочил. Перед ним стояли трое. Одного из них он только что видел.

– Не хочешь деньги менять, мы их так возьмем! – оскалился парень.

– Нет! – закричал Гриша. – На помощь!

Но никто на помощь не пришел. Вечер был поздний, на улице – ни души.

Гришу сбили с ног. Двое парней колотили его до тех пор, пока он не потерял сознания. Тот, что просил разменять деньги, открыл кассу и набил карманы купюрами. А потом все трое начали крушить полки. На пол полетели бутылки с пивом, сигареты, пирожные…

Гриша очнулся через пару часов. Одежда была липкой от крови. Губы разбиты в кровь. В ларек ворвался Ахмед, он стал вопить, проклиная Гришу:

– Скотина ты проклятый, сволочь нехороший, что сделал – не понял? Убью, уволю – мало. Посажу! Зачем дверь открывал?

– Они сами! У них был ключ! – пытался объяснить Гриша, но хозяин не слушал его.

– Кто сами? Кому врешь? Зачем врешь?! Ай, подлец. Я тебе верил! Ишак я, ишак! Все вернешь, до рубля! Не вернешь – посажу! Убью! Три дня сроку даю. Три!

Глубокой ночью Гриша постучался в кафе к Нине. Она открыла и ахнула…

Усадив парня за столик и вытирая все еще сочащуюся кровь, спросила:

– Как они могли дверь открыть? У кого ключ был?

– У меня.

– А еще у кого?

– Ну… У Лешки. Он же мой сменщик… Ты думаешь…

– Бог мой! Какой ты тупой! Тупее тебя не бывает! Конечно же, это Воронков! Его месть! Чтоб он провалился, подлец! А ты ему верил, верил! Дурак! Как ты мог ему верить?! Почему ты ему доверял?! Как ты дальше будешь жить? Отвечай!

Гриша опустил голову.

– Не знаю.

– Что Ахмед сказал?

– Сказал, три дня сроку, чтоб все убытки покрыл. Потом убьет. Паспорт мой у него.

– Разве сейчас паспорт главное? – Нину всю колотило от волнения. – Значит так. Пойдем сегодня ночевать к Эле, а там будет видно. Горе мое, ты прямо как маленький ребенок.

Гриша встал.

– Никуда я не пойду. И я не ребенок. Я тебе докажу!

Он двинулся к выходу.

– Ты куда? Куда? – пыталась остановить его Нина.

Он шел к своему дому. Небывалая решимость овладела им. Он докажет Нине, что он – не ребенок!

Нина влетела в свою подсобку.

– Прости, мой единственный, так надо. Ты должен меня понять, – сказала она портрету, – ты тоже добрый. – И одним взмахом разбила копилку. А потом стала ползать по полу, собирая деньги. Господи, как же их было мало!

Нина всхлипнула и метнулась к телефону.

– Алло, Эрик, срочно приезжай. У нас пожар. Горит все твое кафе вместе с мебелью!

Уже светало, когда Гриша вошел в комнату. Он резко сдернул со спящего Воронкова одеяло, ударил его по лицу.

Воронков заревел, бросился на Гришу. Но тот мощным ударом свалил его с ног.

– Это тебе за ключи. Ты дал им ключи, я знаю. Ты подставил меня! Ты дал им дубликат ключа! Зачем?

– Да ты что, Гриня? Это не я! Это Нина твоя. Она к тебе их наслала! – оправдывался Воронков.

– Это тебе за Нину! – снова ударил Гриша.

Вбежал Терещенко.

– Да вы шо, мужики!

– Помогай, Серега, его шмотки складывать. Он тут больше не живет! – скомандовал Гриша. – Он на меня бандитов натравил. Ларек ограбили!

– А и вправду, Гриня, надоел он! Только и знает, шо ругается. Только и знает, шо жизнь гадит, – согласился Терещенко и вдруг подхватил Воронкова и вышвырнул его за дверь, следом полетели пожитки. – И без него проживем! Хорош, кончилась его власть!

В кафе вбежал взмыленный Эрик.

– Где пожар? Какой пожар?

Нина сидела за столом, не оборачиваясь.

Эрик остолбенел.

– Ты что, очумела? С ума сошла? Ты зачем меня сюда вызвала посреди ночи? Сумасшедшая!

Она обернулась.

– Да, я сумасшедшая. И я подпалю твой вертеп, если ты не сделаешь то, о чем я попрошу!

– Что? Что не сделаю? – испугался Эрик, – Говори! Говори же!

Нина схватила его за обшлага рубашки.

– Дай мне денег! Много денег! У меня попал в беду самый близкий человек. Ты всегда платил мне жалкие копейки. Дай денег взаймы, слышишь? Взаймы! Потому что если с ним что-то случится, я не перенесу, я не знаю, что я сделаю! Слушай, ты, мачо несчастный, будь один раз человеком! Дай мне взаймы! Я бесплатно буду на тебя пахать. Весь остаток жизни буду тебе благодарна. Я сделаю все, что ты попросишь! Все, о чем ты только заикнешься! Только, пожалуйста, дай, дай мне сегодня денег!