Не было бы счастья... - Сандра Мэй Страница 32

Он ласкал ее умело, нежно, мучительно, не давая достигнуть пика наслаждения, но то и дело подводя к нему. Волны экстаза захлестывали ее, она дрожала, как в лихорадке. Отравленная желанием кровь кипела, громом отдаваясь в ушах.

Брэнд чувствовал нетерпение Ширли и мужественно сражался со своим собственным. Он хотел взять ее еще там, на мотоцикле перед домом, хотел взять здесь, на балконе, под покровом ночи. Он пытался внушить самому себе, что это просто животная страсть, чисто физическое влечение, невозможность сопротивляться игре гормонов, но в глубине души знал, что это не так.

Он пытался оправдать свою страсть тем, что она была уж очень необычна, непохожа на других его женщин — эта смесь наивности и опыта, неловкости и грации, честности и скрытности могла возбудить любого мужчину! Но ее тело жаждало его любви с той же силой, что и его собственное. Ее сердце билось в унисон с его сердцем.

В этот момент он случайно посмотрел на Ширли, окинул ее взглядом всю, растерзанную, практически полностью обнаженную, выгнувшуюся над перилами балкона. Она раскрывалась ему навстречу, она молила о близости, и ее нежная плоть пылала от нетерпения. Потом руки Ширли скользнули по его груди, животу вниз, где узкая дорожка рыжеватых жестких волос скрывалась под поясом брюк. Все сомнения остались где-то там, далеко, в реальном мире, а здесь и сейчас осталось только бездонное небо, и Брэнд подхватил Ширли на руки, мимоходом подивившись ее невесомости, отнес в комнату и почти швырнул на громадную кровать.

Она тут же вскочила, обняла, обвилась, руки скользнули ему под рубашку, нетерпеливо сорвали ее…

Он повалил ее на спину, не давая вырваться, просунул ногу между судорожно сжатых бедер, с глухим стоном опустился на нее, еще пытаясь быть нежным и осторожным…

Аромат ванили, сладость ее губ, огненный шелк ее кожи.

Брэнд не помнил, когда остатки их одежды разлетелись по комнате. Это не имело значения. Он видел перед собой только ее обнаженное тело, светящееся в темноте и невыразимо прекрасное. Он целовал темные ягоды сосков, ласкал стройные бедра, короткими, жадными прикосновениями возбуждал ее разгоряченную плоть…

Они на секунду отстранились друг от друга — только для того, чтобы встретиться глазами и улыбнуться. В глазах мужчины горело восхищение, в глазах женщины — любовь и гордость.

— Я хочу тебя…

— …Больше, чем кого-нибудь когда-нибудь в этой жизни…

— …Брэнд…

— …Ширли…

Она закрыла глаза и отдалась бешеному ритму, заданному Брэндом. Жаль, что все кончится так скоро, промелькнула у нее в голове последняя мысль перед тем, как время скрутило пространство в спираль и звездное небо затопило маленькую спальню.

— Ты прекрасна, женщина…

— Ты тоже…

— Поосторожней с комплиментами, женщина, а то окажешься в койке!

— А может быть, я туда и хочу?

Он подхватил ее на руки и начал покрывать поцелуями лицо, шею и грудь. В его объятиях Ширли чувствовала себя удивительно сильной и защищенной от всех бед.

Она поцеловала его, а потом провела пальцем по шраму на подбородке.

— Откуда у тебя шрам?

Он крепче прижал ее к себе, помолчал, а потом сказал:

— Это долгая, старая и совсем неинтересная история. Тебе не захочется ее слушать.

— Захочется! Давай так: ты мне секрет — я тебе секрет. По очереди.

Брэнд приподнял одну бровь, в зеленых глазах блеснули искорки.

— Обещаешь? Но это должен быть хороший секрет, не какая-нибудь ерунда, вроде того, как звали того парня, с которым ты обжималась на кушетке во время вечеринки в девятом классе.

— Не могу тебе рассказать про такое, потому что такого со мной не было.

— Чего, серьезно? Не могу поверить!

— Чему ты не можешь поверить? Что в девятом классе никто не хотел со мной обжиматься?

— Ну… в принципе не слишком правдоподобно. Дело в том, что в девятом классе парни обжимаются абсолютно со всем, что хоть номинально подходит под определение девчонки. Красота в данном случае большой роли не играет.

— Спасибо. Циник!

— Пожалуйста. Не циник, реалист. Я не могу поверить в другое: ты, дикая лесная кошка в постели, просто не могла не начать практиковаться в подростковом возрасте… Нет, нет, маленькая, я пошутил. На самом деле я полагаю, это просто Богом данный талант. Конечно, нужно кое-что отточить, отполировать, так что без опытного наставника не обойтись…

— Кто же будет моим наставником?

— О, я полагаю, тут нужен кто-то, достаточно хорошо ознакомленный с твоей анатомией.

С этими словами Брэнд начал деловито ощупывать ее грудь, живот и бедра, исподтишка лаская ее. Волна желания вновь накатила на Ширли, она уже почти забылась в его руках, но в последний момент открыла глаза и возмущенно взвыла:

— Ты хотел сменить тему!

— И мне почти удалось. Почти. Просто мне попалась женщина, одновременно страстная и любопытная.

— Ну-ка, сядь вон в то кресло.

— Ой, холодное…

— Ничего, зато это отвлечет тебя от мыслей о… чем-нибудь другом! Так. Теперь рассказывай о шраме.

С этими словами она соскочила с кровати и устроилась у него на руках, водя пальцем по шраму.

Брэнд посмотрел на нее, потом погладил по щеке. Потом отвел взгляд и сказал негромко и спокойно:

— Я — незаконнорожденный.

Она задохнулась от неожиданности. Это было сказано таким тоном… будто некий маленький мальчик так часто страдал, слыша это слово, что в конце концов сделал его своим оружием, и первым произнося его в лицо обидчикам, не давал им возможности оскорбить себя…

— Моей матери было восемнадцать, она только что закончила колледж и начала работать в большом магазине, там же, в МакКейми. Ричард Ван Занд был самым богатым и влиятельным человеком в наших краях. Он брал себе все, что захочет: землю, деньги, скот, женщин… И только одна юная служащая магазина упорно отказывала ему.

Он дарил ей подарки, он летал вокруг ее ранчо на личном самолете, а когда он обещал ей развестись со своей женой — она поверила. Но когда Ван Занд получил то, что хотел, он выгнал ее. Через месяц она призналась матери, что беременна, — ее мать тоже выгнала ее. Ван Занд не хотел ее видеть.

Я родился раньше времени, и неопытный деревенский фельдшер изуродовал ее, а потом началось заражение. Ей велели лежать в больнице, но она знала, что умирает, и потому пошла к моему отцу. Единственное, чего она хотела, это чтобы он признал меня и дал мне имя. Она заплатила адвокату, и тот составил официальную бумагу о признании отцовства, которую Ван Занд должен был подписать…

Брэнд надолго замолчал, и Ширли думала, что он не сможет продолжать, но он заговорил снова, только голос стал низким и угрожающим.