Фиктивная помолвка [= Я все нашел ] - Джоанна Рид Страница 32

В довершение всего она оставила свои кольца на раковине в туалете, и им пришлось вернуться в ресторан от самых дверей ночного, клуба.

Пока Одри надевала кольца, Филипп с осуждением смотрел на нее.

— Удивительно, что бриллиант не украли.

— А меня это вовсе не удивляет, — без тени раскаяния за доставленное беспокойство ответила Одри. — Он такой огромный, что никому и в голову не придет считать его настоящим.

Филипп скрипнул зубами.

— Ага, наконец-то я понял тебя! Тебе не нравится твое обручальное кольцо.

— Оно не мое, а твое… так что не имеет значения, нравится оно мне или нет, — капризно заявила Одри, сама себе удивляясь.

По правде говоря, она испытывала гадкое чувство от своего поведения в течение всего вечера, но ничего не могла с собой поделать. И еще она ненавидела Филиппа. Да-да, пока тянулся этот нескончаемый вечер, она именно ненавидела его! Ненавидела расточаемые им улыбки, ненавидела каждую женщину, посмевшую взглянуть на него. Ненавидела его за то, что один-единственный раз он забыл о предосторожности, когда не имел права этого делать. Ненавидела и за то, что он заставил ее влюбиться в него, но не отвечал взаимностью…

— Боже! Да что с тобой творится? — вдруг озабоченно спросил Филипп, когда они садились в лимузин. — Почему, черт возьми, ты себя так ведешь?

Заметив смущенно отошедшего в сторону шофера, Одри покраснела до корней волос и втянула голову в плечи, испугавшись недоумения Филиппа больше, чем если бы он пришел в ярость.

— У меня просто нет больше сил притворяться. — Одри проклинала себя за эти слова, но сдержать накопившуюся горечь не смогла.

Воцарилась напряженная тишина.

— И что же означает сия загадочная фраза? — В голосе Филиппа вдруг появились сухие, официальные нотки, он давно не разговаривал с Одри в подобном тоне.

— Твое поведение унижает меня.

— Использование мужчин исключительно в качестве сексуальных партнеров имеет свои недостатки, — усмехнулся Филипп. — Я полагал, что это глупая шутка, но теперь начинаю задумываться.

Одри сделала глубокий вдох и затаила дыхание. В ее испуганных глазах отражались яркие огни ночного города.

— Все обстоит намного хуже, чем ты считаешь…

— Лучше скажи, что у тебя небольшой нервный срыв после пережитого нами напряжения, тогда мне будет легче взять себя в руки и не обращать внимания на всю ту околесицу, что ты тут несешь, — предостерег Филипп.

Одри прилагала отчаянные усилия, чтобы сдержаться, но не смогла. Накопившиеся обиды требовали выхода.

— То, что между нами происходит, омерзительно!

— Будем считать, что я ничего не слышал.

— Оплатив мои долги, ты купил право диктовать мне, что я должна делать. Ты сам об этом сказал, — дрожащим голосом напомнила ему Одри. — И я бы могла с этим смириться, если бы мы не оказались в одной постели.

— Когда мы заключали наше соглашение, между нами ничего не было. С тех пор многое изменилось!

— Знаешь, я просто ненавижу тебя за то, что ты сделал со мной! — исступленно воскликнула Одри. Но, даже бросив эти горькие слова, она чувствовала, как ей хочется, чтобы Филипп обнял ее, произнес слова утешения, а не сидел истуканом, бесчувственно наблюдая, как ее сердце разрывается на части.

— Ладно. — Филипп пристально посмотрел на нее, его лицо пылало гневом. Он поднял трубку переговорного устройства, дал указания шоферу, и вскоре лимузин остановился перед входом в гостиницу. — Увидимся завтра в клинике, — небрежно бросил Филипп, и в следующее мгновение перед Одри распахнулась дверца.

— Завтра? А ты куда собрался? — беспомощно спросила она.

— Тебя это не касается.

Одри и в голову не пришло, что Филипп может обидеться на нее за этот неприятный разговор. В смятении Одри молча вышла из машины и проводила глазами снова влившийся в поток машин лимузин.

Она уже поняла, что совершила ужасную ошибку, нанесла непоправимый ущерб существующим между нею и Филиппом отношениям. Взяв себя в руки, Одри стала ожидать его возвращения. Сейчас она почему-то была убеждена, что он обязательно вернется в гостиницу. Но, прождав до трех часов ночи, Одри легла и забылась беспокойным сном. Проснулась она на рассвете в полном одиночестве и с чувством страха.

Филипп, вероятно, провел ночь в поместье, оно ведь всего в часе езды отсюда.

Чувствуя острую необходимость поделиться с кем-нибудь своим бедами, Одри начала подумывать о том, чтобы позвонить Стелле в квартиру на побережье, где та остановилась. Но гнетущее чувство, оставшееся от разговора со сводной сестрой в день свадьбы, удержало Одри. К тому же Филипп, даже под пыткой не согласившийся бы поделиться с кем-либо своими личными неприятностями, наверняка будет взбешен ее опрометчивым поступком.

Часов в десять Одри взяла такси и отправилась в клинику. Горькое чувство унижения шевельнулось в ней, когда, оказавшись рядом с Максимилианом, она узнала, что Филипп, ничего не сообщивший ей, уже успел переговорить со своим крестным отцом.

— Какая досада, что почти сразу после свадьбы вам придется разлучиться с Филиппом, — с сочувствием вздохнул Максимилиан.

— То есть как? — недоуменно спросила Одри.

— Кризис на фондовой бирже… Филипп вынужден срочно возвращаться в Лондон, — угрюмо пояснил Максимилиан. — Он сообщил, что заедет сюда по дороге в аэропорт. Тебе нужно ехать с ним, а не торчать здесь со мной.

Филипп торопится в Лондон? Получив это неприятное известие, Одри с трудом изобразила улыбку, ибо ей не хотелось расстраивать старика, внимательно наблюдавшего за ее реакцией.

— Мне вовсе не в тягость находиться рядом с вами!

Испуганное выражение исчезло с лица Максимилиана.

— Пожалуй, Филиппу действительно в ближайшие несколько дней будет не до тебя. Он ведь горит на работе.

Филипп возвращается в Лондон. Филипп оставляет меня во Франции, как и было оговорено, напомнила себе Одри. Он уже две недели отсутствует в банке. Максимилиан вскоре сможет продолжить свой реабилитационный период дома, я составлю ему компанию, следя за тем, чтобы он не слишком торопил события.

Они стали болтать с Максимилианом, и лишь когда ответом на ее очередную реплику стало молчание, Одри, почувствовав облегчение, поняла, что старик задремал. Она даже не могла припомнить, о чем они говорили. Решив размять ноги, она выскользнула из палаты, но тут же остановилась как вкопанная.

По коридору шел Филипп. В строгом сером костюме в полоску, в белой рубашке и серебристом шелковом галстуке он больше не напоминал расслабленного, улыбающегося отпускника, каким Одри привыкла его видеть. Остановившись неподалеку от нее, он выглядел холодным, отстраненным и внушающим трепет.

Столкнувшись с ледяным взглядом его темных глубоко посаженных глаз, Одри испытала чувство, похожее на то, которое охватило ее, когда Филипп вручил ей список долгов Стеллы. Она поежилась от страха. Ей показалось, что все произошедшее с ними за это время являлось игрой ее воображения.