Вкус желания - Беверли Кендалл Страница 32

И тут в мгновение ока он исчез, его движения слились в неясное пятно. К тому времени, когда она вновь обрела душевное равновесие и смятение чувств отчасти оставило ее; он уже оказался сидящим за письменным столом, а лицо его являло собой картину полного самообладания.

И тут она услышала это снова. Стук. Сначала ей показалось, что это бешено стучит ее сердце, но на самом деле это был стук в дверь. Ее лицо вспыхнуло. Она так стремительно села, что дыхание ее на мгновение прервалось, потом положила руки на стол и приказала этой чертовой дрожи в них немедленно прекратиться.

— Войдите! — коротко бросил лорд Армстронг и сделал вид, что промокает кофе со штанов и обмахивает их чистым носовым платком.

Дверь распахнулась, и вошла Сара в самом радужном настроении, сияя солнечной улыбкой. Амелии хотелось заключить ее в объятия.

— Доброе утро, Томас! Я подумала…

Тут Сара замолкла и уставилась на брата округлившимися глазами, а рот ее раскрылся и образовал безукоризненную букву «О». Потом она захихикала, и этот звук девичьего смеха напомнил Амелии о невинных детских проделках.

— Что случилось с твоими штанами?

Виконт ответил ей сумрачным взглядом и прекратил свои бессмысленные действия.

— Рад, что могу тебя развеселить с утра пораньше. Так чего ты хочешь, маленькое отродье?

Как по-другому прозвучало это же слово, обращенное к сестре. Он был раздражен, но в этом раздражении проскальзывала нежность. Разумеется, с ней он разговаривал совсем иным тоном и иначе произносил это слово.

— Я… ну… я пришла узнать, не могу ли снова помочь леди Амелии.

Амелия чуть не застонала. В невинной юности есть свои недостатки. В эту пору жизни еще не знают, когда надо держать рот на замке. Амелия ожидала, что вот-вот с неба грянет гром и молния поразит ее прямо на месте. Все предвещало именно это.

— Что ты имеешь в виду, говоря «снова»? — спросил виконт обманчиво тихим и мягким голосом.

Он обращался к сестре, но не отводил взгляда от Амелии.

Амелия с трудом сглотнула.

Взгляд Сары переметнулся несколько раз с одного на другую, потом она ответила:

— Гм… Я немного помогла леди Амелии с…

Ее голос пресекся при виде надвигающейся бури, которую предвещал взгляд брата.

— Я сделала что-то плохое? — спросила Сара после минуты напряженной предгрозовой тишины.

— Нет, вы не сделали ничего дурного. Если кто-нибудь и… — начала было Амелия.

— Амелии больше не потребуется твоя помощь, — перебил ее виконт все с той же обманчивой мягкостью.

Сара бросила взгляд на Амелию, будто ждала, что та станет возражать.

— Нет, Сара, я больше не стану просить вашей помощи.

Сара вздохнула с драматическим видом:

— Прекрасно. Тогда я найду на сегодня еще какое-нибудь дело, потому что мисс Джабпер простудилась и лежит в постели. — Она повернулась к брату: — О! Мама сказала, она надеется, что ты не станешь держать леди Амелию весь день взаперти в своем кабинете.

Амелия подавила готовый вырваться горький смех. Если бы только виконтесса знала обо всем, что здесь проводит. Ответ лорда Армстронга прозвучал тихо и невнятно.

Сара бодро и весело попрощалась с ними и ушла.

Как только дверь за Сарой закрылась, виконт направился к столу Амелии. Он стоял, а она сидела, что ставило их в неравное положение. Она явно проигрывала, и он это знал. Но будь она проклята, если бы показала это, если бы вскочила на ноги, затравленная и готовая обороняться.

— Если вы снова когда-нибудь используете мою сестру, я так вас отшлепаю, что вы несколько дней не сможете сидеть. А теперь у вас есть выбор: можете убрать все, что натворили, или будете протирать локти в буфетной, работая вместе с поварятами. Что вы предпочитаете?

Последнее напугало Амелию существенно больше, чем первое.

— Ах, вы ожидали чего-то другого? Воображали, что я снова вас поцелую? — проговорил он, вглядываясь в ее лицо, и, что бы он там ни увидел, это заставило его негромко воскликнуть: — Господи! Так вот в чем дело! Вы ожидали еще одного поцелуя? Ну, для этого вам придется потрудиться. Есть гораздо более легкие способы получить желаемое, чем обливать мужчину кофе. И все же, раз уж вы пошли на это, я готов сделать вам одолжение.

Из всех ошибок, в которых она позднее винила себя, это была наихудшей. Собрав остатки гордости, Амелия вскочила на ноги и, шурша юбками, направилась к нему. Она выхватила тряпку из ведра с мыльной водой и со всем присущим ей достоинством, какое могла сохранить в этой ситуации, начала было опускаться на колени.

Ее колени уже почти коснулись пола, когда она почувствовала, что ее потянули вверх, и она оказалась в твердых объятиях лорда Армстронга. Мокрая тряпка выпала из ее ослабевшей руки.

— Что… — попыталась она произнести, задыхаясь, и вцепилась в него, стараясь сохранить равновесие.

— Черт вас возьми! Вы самая упрямая, своевольная и вызывающая раздражение женщина…

Он закрыл ее рот обжигающим поцелуем. Амелия сопротивлялась столько времени, сколько потребовалось для того, чтобы его язык проник в ее рот, преодолев преграду зубов, а решение этой задачи заняло всего несколько секунд. Когда эта цитадель пала, ее губы раздвинулись в беспомощном изумлении и жажде большего. Она почувствовала свое полное бессилие и поплыла на волнах наслаждения, усиливавшегося при каждом медлительном движении его языка. Потом его руки оказались у нее на ягодицах, сжали их и привлекли ее к себе. Она почувствовала его возбуждение, и его восставшая плоть уперлась в самый центр ее тела, и она ощущала это сквозь досадную помеху в виде шелка и нескольких хлопчатобумажных юбок.

Амелия произнесла что-то в знак протеста и напряглась всем телом, чтобы быть к нему еще ближе. Он отпустил ее губы, и она разочарованно застонала.

Его рот обжег ее щеку, потом подбородок, не оставляя ни одного местечка не затронутым легкими, как перышко, поцелуями. Она с тихим стоном запрокинула голову, и он воспользовался этим, получив доступ к ее длинной стройной шее. Она вцепилась в его голову — волосы его были мягкими и шелковистыми на ощупь, и она перебирала пряди и пропускала их между пальцами, а потом потянула к себе.

Она не представляла, что место за ушами так чувствительно к ласкам, пока его губы не оказались там, и ее ухо не омыла теплая волна его дыхания. Амелия ловила и впитывала издаваемые им стоны наслаждения и запах разгоряченного мужского тела, а также крахмального белья и кофе.

И вдруг она пришла в себя. Ее тело мгновенно окаменело, она оторвала руки от его взлохмаченной головы и с силой оттолкнула его, упираясь в его плечи. Со стоном, ошарашено глядя на нее, он сделал шаг назад, и руки его пали вдоль тела.

Господи! Что с ней происходит? Прежде она считала безумным его, теперь же они поменялись ролями и безумной оказалась она сама.