Бывший муж сестры - Юлия Рябинина Страница 32

Мужчина переключает камеры, и передо мной открывается не очень приятная картина. Вся задняя стена подкопчена, а в тех местах, где огонь не успел до нее добраться, расписана отборными матерными словечками. И все они, естественно, направлены в мой адрес.

Потом картинка переключается, и я вижу темных тени. Хмурю брови, рассматривая затейников всего этого безобразия. Их всего трое, но в одном из этих придурков я узнаю Игната.

— А эти где? — ткнул пальцем в два темных силуэта возле стены.

— Убежали. Видать, подростки какие-то, а Игнат в зюзю пьяный, еле ногами шевелит, — с каким-то теплом в голосе отзывается охранник.

— И тем не менее это ему никак не мешает уродовать стены здания, — отмечаю я. — Ладно, пошли. На месте уже разберемся.

* * *

— Иди ты к черту, пижон! — щурясь, выплевывает Игнат.

— Ну так сказал бы мне это в лицо, а не устраивал все это ребячество, — устало качаю головой. — Что тебя так задело, Игнат? Что Надю с тобой не отпустил?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Завали свой хавальник! И не упоминай при мне больше ее имя. Предательница! Повелась на бабки. А я ведь ей предлагал нормальную жизнь!

— Ты? Нормальную? Где, Игнат? В бомжатнике, который ты устроил в своей квартире?

— Пошел ты! — Парень порывается встать, но ноги не слушаются его. Я ему даже немного сочувствую: мне повезло немного больше.

— Я понимаю, что на большее тебя и не хватит, Игнат. — Отлепляюсь от косяка двери. — Слушай, я повторяться дважды не буду, да и не хочу. Ты помнишь же, правда?! — Парень поднимает на меня озлобленный взгляд, оскаливается. — На первый раз я тебя прощаю, Игнат, но только при одном условии: Надю будешь обходить за километр. Даже если увидишь случайно, развернешься и уйдешь. Никаких контактов. Сообразил, о чем говорю? — Игнат, сжимая челюсти, молчит. — Вижу по глазам, что сообразил. Ну а если узнаю, что все-таки каким-то образом подкатываешь к ней свои бубенцы… Извини, второго шанс не будет. Убивать тебя, конечно, никто не будет, а вот за решетку упеку за порчу имущества и разбой в два счета. Иван Макарович! — окликаю охранника, трущегося где-то недалеко.

— Здесь, Глеб Андреич! — Мужчина появляется спустя мгновение.

— Выведи его отсюда. И в следующий раз смотри лучше за территорией. Чтобы близко его больше не было, иначе пеняй на себя, Иван Макарович.

Тот, пыхтя, уже поднимает Игната на ноги.

— Буду смотреть, Глеб Андреич. Теперь глаз не спущу! — обещает мужчина. — Ох ты и болванище пустоголовое, Игнатка! Отец в гробу переворачивается, глядя, что с тобой стало.

Охранник еще что-то говорит Игнату, но уже тише, так, чтобы я не слышал. Они идут к выходу.

Еще минуту смотрю в спины удаляющимся мужчинам.

— Придурок, — сплевываю ругательство, резко разворачиваюсь и размашистым шагом направляюсь в кабинет.

Перед тем как покинуть фабрику, заглядываю в кабинет; не нужно быть «капитаном очевидностью», чтобы понять: я точно пропаду тут до вечера.

— Надя меня убьет, когда узнает, что ей все-таки придется задержаться в моей квартире, — досадливо бормочу себе под нос, выходя из здания на улицу в сгустившиеся сумерки. — Что за?!

Спускаясь со ступенек невысокого портика, не отрываю взгляда от незнакомой тонированной иномарки черного цвета. Внутренний голос подсказывает, что это явно по мою душу и лучше бы сейчас вернуться назад. Вызвать охрану.

Но я отмахиваюсь от предрассудков разума и, твердо ступая по земле, подхожу к машине. Кликаю на сигналке замок и … Твою мать, прямо как кадр из фильма: в этот момент все четыре двери у машины открываются и оттуда выходят бравые ребята под метр девяносто ростом.

— Хей, чувак! Машина твоя? — без лишних церемоний задает мне вопрос тот, который сидел на пассажирском сиденье рядом с водительским местом.

— Ну как видишь, — холодно бросаю, нажимая кнопку на сигналке, и двери у машины закрываются. — А в чем, собственно, дело?

Не успеваю сделать и шага назад, чтобы увеличить расстояние между нами, когда мне в грудь летит первый удар.

Мля! В глазах тут же темнеет, и я сворачиваюсь пополам, но только лишь для того, чтобы хоть немного отдышаться.

Когда, слыша над головой сдавленный гогот, резко выбрасываю сжатый кулак вверх и попадаю в цель, чувствую, как костяшки точно заходят в подбородок тому, кто нанес первый удар.

— Че-е-е-ерт! — ревет громила, но я даже не успеваю разогнуться, как сверху в голову мне прилетает невидимый удар.

Я оседаю на землю. И теперь на меня нападают с двух сторон, а с двух я зажат машинами. Возможности увернуться практически нет. И единственное, что я могу делать, — это блокировать удары, которые наносят мне один за другим.

Ублюдки действуют на удивление слаженно. Я чувствую, как каждый их удар прилетает точно в цель. В голову бьют кулаками, а остальным частям тела достаются пинки ногами. Удар за ударом, удар за ударом.

В какой-то момент я, видимо, отключаюсь, и тут же приходит за это расплата. Какая-то тварь вбивает мне в лицо кулак, превращая мою физиономию в кровавое месиво. В голове что-то взрывается, из глаз сыплются искры. Это полный кабздец.

Но тут меня кто-то тянет за шиворот вверх и наносит еще один удар в голову, сокрушающий. Мир вокруг меня вздрагивает, и его эхо отдается в моей голове разрушительным взрывом извергнувшегося вулкана. Боль горячей лавой хлынула вниз, заполняя каждую клеточку организма.

Мое сознание плавает где-то на гране, но то и дело соскальзывает в пустоту. Я держусь за реальность из последних сил. Но боль, которая выгрызает сознание острыми зубами, не дает никакого шанса остаться в этом мире чуть подольше, чтобы спросить, какого хера только что было?

Голос ублюдка слышу будто через вакуум:

— Если не хочешь лишиться дочери, чтоб не мешал нам забрать твою бабу. Усек, пижон?

Еще один взрыв в моей голове, и я почти отключаюсь.

Нет! Нет! Нет! Этого просто не может быть! Он сейчас говорил про Надю? Чееер! — царапаю криком ускользающее сознание. — Только не сейчас!? Я не могу вот так сдаться. Надя с дочкой в опасности!