Блистательный маркиз - Джулия Куин Страница 32

— Она оказалась полезной?

— Нет.

Ее безжизненный голос подействовал на него как удар под дых. Джеймс вдруг понял, что обязан что-то сделать. Он должен вернуть блеск ее глазам и теплые интонации голосу. Ему необходимо слышать ее смех и смеяться самому над ее невинными шутками.

Джеймс не смог бы объяснить, на чем основано его убеждение. Просто чувствовал, что обязан это сделать.

Он откашлялся и спросил:

— Не могу ли я как-нибудь содействовать вам?

— Простите, что вы сказали?

— Могу я вам помочь?

Элизабет бросила на него подозрительный взгляд:

— Что вы имеете в виду?

Рот Джеймса слегка приоткрылся, пока он пытался сообразить, что, черт побери, ему ответить.

— Дело в том… мне кое-что известно насчет того, как найти мужа — или, как в моем случае, жену.

Она вытаращила глаза:

— Вы женаты?!

— Нет! — воскликнул он, поразившись горячности, с которой опроверг ее предположение. Она явно успокоилась.

— О, слава Богу. Потому что вы… вы…

— Потому что я поцеловал вас?

— Да, — пробормотала она, щеки ее заметно порозовели вокруг красных пятен в центре.

Джеймс протянул руку и взял ее за подбородок, заставив посмотреть на себя.

— Если бы я был женат, Элизабет, то, будьте уверены, не стал бы ухаживать за другой женщиной.

— Как… благородно с вашей стороны.

— Я хочу сказать, что если вы действительно ищете мужа, я был бы счастлив оказать вам содействие.

Элизабет уставилась на него, не в силах поверить в парадоксальность происходящего. Вот она стоит перед человеком, из-за которого проплакала всю ночь напролет, а он предлагает ей свою помощь в поисках другого мужчины, за которого она могла бы выйти замуж.

— Этого не может быть, — сказала она. — Просто не может быть.

— Не понимаю, почему, — невозмутимо заметил Джеймс. — Я считаю вас своим другом и…

— Каким образом, скажите на милость, вы могли бы мне помочь? — осведомилась Элизабет, недоумевая, какого дьявола она вообще обсуждает с ним эту тему. — Вы новичок в наших краях. А следовательно, даже не можете представить меня подходящим кандидатам. К тому же, — добавила она, небрежно указав на него, — вы ничего не смыслите в том, как следует одеваться.

Он возмутился:

— Ну, знаете!

— Ваша одежда, конечно, недурно сшита, но видала виды и давно вышла из моды.

— Как и ваша, — ответствовал он с насмешливой ухмылкой.

— Знаю! — бросила она. — Именно поэтому я нуждаюсь в помощи того, кто знает, о чем говорит.

Джеймс склонил голову, а затем запрокинул ее назад, стараясь удержаться от резкого ответа. Нахальной девчонке следовало бы взглянуть на его лондонский гардероб. Завал одежды, и все по последней моде — без всяких там пошлых полос и рюшей.

— С чего это вам так захотелось выйти замуж? — поинтересовался он, решив, что важнее разобраться в сложившейся ситуации, чем отстаивать свое умение одеваться со вкусом.

— Не ваше дело.

— Позвольте с вами не согласиться. Чтобы помочь, я должен быть в курсе дела.

— Я пока не приняла вашего предложения о помощи, — возразила Элизабет.

Его взгляд упал на книгу.

— Вам непременно нужен маркиз?

Она моргнула, не понимая.

— Простите?

— Это должен быть маркиз? — повторил он. — Вам нужен титул? Это так важно?

Она невольно попятилась от его резкого тона.

— Нет.

Джеймс ощутил, как расслабились мышцы. Он не отдавал себе отчета, в каком напряжении находится, как важен для него ее ответ. Всю свою жизнь он с болью сознавал, что его общественное положение важнее, чем он сам. Отец никогда не называл его сыном, только наследником. Предыдущий маркиз не знал, как относиться к ребенку. Он обращался с Джеймсом как с миниатюрной копией взрослого. Детские шалости воспринимались как оскорбление титула, и Джеймс быстро научился скрывать свою живую натуру под маской серьезности и послушания — по крайней мере когда находился в обществе отца.

В школе он пользовался популярностью — как и все атлетически развитые мальчишки, обладавшие общительным нравом, — но ему понадобилось некоторое время, чтобы выделить настоящих друзей среди тех, кто видел в нем средство достигнуть лучшей жизни и высокого общественного положения.

А потом в Лондоне — Боже правый! Дамам было все равно, окажись у него две головы или телосложение слона. «Маркиз, маркиз, — сопровождал его шепот. — Богат. Живет во дворце». В качестве преимуществ упоминались также приятная внешность и молодость, но ни слова об уме, чувстве юмора или, скажем, улыбке.

Если уж на то пошло, Элизабет Хочкис — первая женщина, которой он понравился, представившись управляющим.

Он перевел на нее взгляд.

— Значит, не маркиз? — вкрадчиво спросил он. — А как же книга?

Ее сжатые в кулаки руки затряслись. У нее был такой вид, словно она сейчас топнет ногой.

— Да потому, что так написано на обложке! Потому что она не называется «Как выйти замуж за нетитулованного джентльмена, обладающего некоторым состоянием и умеренным чувством юмора». Не знаю, какие еще объяснения вам нужны.

Джеймс не удержался от улыбки.

* * *

— Вообще-то я сомневаюсь, что могла бы привлечь титулованного господина, — уныло добавила Элизабет. — У меня нет приданого, и меня не назовешь бриллиантом чистой воды.

Здесь они расходились во мнениях, но он сомневался, что ему удастся ее переубедить.

— У вас есть кто-нибудь на примете? — поинтересовался он.

Элизабет выдержала красноречивую паузу, прежде чем ответить.

— Нет.

— Как я понимаю, кандидат в мужья все же существует, — усмехнулся Джеймс.

Она снова помолчала, прежде чем отозваться тоном, из которого следовало, что он рискует жизнью, если не оставит эту тему:

— Он меня не устраивает.

— А какими качествами должен обладать претендент, чтобы вас устроить?

Она устало вздохнула:

— Хорошо бы, чтобы он колотил меня не чаще чем раз в неделю, не бегал за каждой юбкой…

— Ну и ну! Оказывается, у вас высокие требования.

— Забудьте, что я сказала! — вскинулась она. — Не понимаю, зачем я вообще с вами разговариваю? Вы не имеете понятия, что такое отчаяние, какое испытывает человек, у которого нет выбора. Каково сознавать, что как бы ты ни старалась…