Милые развлечения - Стелла Камерон Страница 32

Тобиас посмотрел ей в глаза.

– Когда Перис мне позвонила, она рассказала, как ты заходил к ней на прошлой неделе и просил ее замолвить за тебя словечко перед Попсом.

– Да?

– Перис мне все рассказывает. Глупенькая Перис.

– Она сказала, что ты просил ее помочь тебе.

Почему Перис пересказала Синтии немного исправленную версию их настоящего разговора?

– Да, я был у Перис.

Синтия смеялась, показывая свои великолепные зубы.

– Колючая, как всегда, да? – Она скрестила руки под грудью, добившись тем самым ошеломляющего эффекта.

– Перис…

– Перис остается сама собой, – задумчиво закончила за него Синтия, прежде чем Тобиас сказал что-нибудь, может быть, непоправимое. – Но когда она упомянула о тебе, я задумалась. Она прямо не сказала, но дело в том, что у нее серьезные финансовые затруднения. Она пережила настоящий шок. Какой-то подлец делает дешевые копии с ее украшений и теперь никто из постоянных клиентов не хочет брать ее работы. Даже последнюю коллекцию. Ей нужна ссуда, чтобы продержаться.

Тобиас поерзал в кресле. Перис явно не могла скрыть от своей сводной сестры разговор, но рассказала только то, о чем нельзя было умолчать. Он мог побиться об заклад, что Синтия и не подозревает ни о его втором визите к Перис, ни об эпизоде в плавучем доме. Тобиас, поставив локти на подлокотники кресла, задумчиво похлопывал кончиками пальцев друг о друга.

Синтия сложила губки в привычную гримаску «ах-ты-совсем-не-обращаешь-на-меня-внимания», а затем опустила уголки губ вниз, словно на секунду перестала следить за выражением своего лица.

– Она не знает, к кому обратиться, ей совсем некого попросить.

– Ты же только что сказала, она не признается, что ей нужна ссуда.

– Я сказала «не совсем», – с раздражением возразила она. – Вечно ты кроишь мои слова по своему вкусу.

– Теперь это вряд ли важно.

Синтия поправила волосы.

– Да. В любом случае, я здесь не из-за себя. Я пришла из-за Перис. Конечно, я предложила ей помощь, но она отказалась. Насколько я помню, Перис всегда при мне чувствовала себя подавленной. Я уверена, она отказалась от моей помощи потому, что просто не могла себя заставить принять ее.

Если память ему не изменяет, все на самом деле должно быть как раз наоборот.

– Никогда не думал, что Перис завистлива.

– Ну, я бы не сказала, что это зависть. Может, просто неуверенность в себе. Не могу понять, почему, – волосы Синтии опять упали вперед и она выгнула спину. – Но мне хочется ей помочь. И я подумала о тебе, Тобиас. Не знаю, сколько денег ей нужно, но не мог ли бы ты хотя бы предложить помочь ей?

– Как бы я это сделал? Она бы обязательно захотела узнать, с чего вдруг я предлагаю ей помощь.

Синтия потянулась, чтобы взять его за руку. Тобиас убрал руки.

– Я не кусаюсь, – сказала она едко. – Перис сказала мне, что Попс продал тебе всю землю, какую только мог, а теперь пытается не дать тебе строить на ней.

– Не вижу связи.

– Все просто. Я совершенно с тобой согласна, что Попс – глупый дрянной старикашка. Один Бог ведает, почему Эмма столько с ним прожила.

– Ну и?.. – прищурился Тобиас.

– Так вот, я не думаю, что можно позволить Попсу стоять у тебя на пути. Если бы ты не был столь великодушен, ты бы давно окоротил его при помощи этого… как его… ну, ты понял, что я хочу сказать.

– Закона об ограничении дееспособности?

Синтия вытянула в его сторону длинный наманикюренный ноготь:

– Вот именно. Но ты этого не делаешь в память о прежних временах. Я тебя знаю.

Дело было в том, что она совсем не знала его.

– Как скажешь.

Сплетники будут на седьмом небе от счастья, когда узнают, что Тобиас решил затравить «бедного старого Попса».

– Ты разве не понял? Это должно отлично сработать. Перис – единственная, кого может послушать Попс. Если она попросит его оставить тебя в покое, он, может быть, так и сделает.

– Перис не хочет этого делать.

– Все может измениться, если ты докажешь, что она может тебе довериться. Почему бы тебе не прийти и не сказать ей, что ты узнал о ее проблемах и хочешь ей помочь? Если она попытается отказаться, настаивай. А потом, если ты выждешь некоторое время и она первая заговорит о Попсе, бьюсь об заклад, она сама предложит поговорить с ним о тебе.

Тобиас покачал головой.

– У тебя уже целый сценарий разработан. Одного я не могу понять – тебе-то все это зачем? Каков твой интерес, Синтия?

Ее ясные глаза наполнились слезами, и она отвернулась.

– Я сделала столько ошибок, – ответила она. – Может быть, я раскаиваюсь…

Синтия? Раскаивается? Неужели? Ну и ну!

– Черт тебя возьми, Тобиас. Ты иногда бываешь таким грубым!

Тобиас взглянул на нее и пожалел, что ничего, кроме безразличия, к ней не испытывает.

– Ты сама этого добилась. Было время, когда я весь принадлежал тебе – душой и сердцем, моя милая. Этого тебе показалось мало.

Соскочив со стола, Синтия опустилась на колени рядом с его креслом и поднесла к лицу его ладонь.

– Я и не надеюсь, что ты мне поверишь, но ты мне по-прежнему небезразличен, Тобиас. Я понимаю, что я потеряла… Что потеряли мы оба.

Тобиас осторожно высвободил свою руку.

– Иногда я… Иногда мне жаль, что все так получилось…

Ему хотелось, чтобы Синтия ушла прежде, чем вернется Глэдис.

– Я изменилась с тех пор. Я поняла, что от некоторых привычек надо избавляться.

– Мы все изменились. Поднимайся, Синтия.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты простил меня!

– Вставай.

Она, наконец, вняла его словам.

– Никогда не уступаешь, да?

– Я не представляю, в чем я должен уступить. Ты хочешь, чтобы я напомнил тебе причины, по которым мы развелись, и простил тебя? Или ты сама хочешь вспомнить, почему мы развелись? Может, мы на этом закончим и я снова займусь делом?

– Да, черт тебя… Одно могу сказать напоследок – пошевели мозгами, как тебе использовать Перис.

Тобиас посмотрел не нее снизу вверх – взгляд его пробежал по ее кружевному неглиже, по колышущейся полуобнаженной груди и остановился на ее влажных приоткрытых губах.

– Ерунду говоришь.

– Она влюбилась в тебя еще в детстве! Она все время за тобой ходила. А когда она увидела, что с тобой я, никто из мужчин не мог заменить тебя в ее сердце.

Тобиас открыл и закрыл рот.