Сокровища сердца - Конни Мейсон Страница 32

— Коуди! — возопила Кэсси, пряча пылающее лицо под простыню.

Он продолжал заливаться смехом:

— И мне тоже… чертовски хорошо… когда я сплю с Кэсси!

— Коуди!!! — почти завизжала Кэсси.

— Вы уж простите меня за всякие словечки. Я очень стараюсь не ругаться, но прежние привычки забыть не так-то легко, — приняв серьезный и покаянный вид, сказал Коуди, но в глазах его при этом прыгали чертики.

— Я имею в виду совсем другое, и ты это прекрасно понимаешь! — разъяренно прошипела Кэсси из-под простыни.

— Не злись на папу, хорошо? — примирительно попросила Эми и тут же вспомнила, что Коуди не нравится, когда его называют папой; девочка испуганно посмотрела на Картера, но в темноте трудно было разобрать, сердится он или нет. Тогда она повернулась и зашептала ему на ухо: — Ты больше не станешь ругаться за то, что мы говорим тебе «папа»? Извини, мы не нарочно, просто нам привычнее называть тебя так, а не Коуди.

— Все в порядке, — с грубоватой лаской ответил Коуди. — Зовите меня так, как вам больше нравится.

— Ты слышал, Брэди? — радостно спросила Эми, но ее брат уже спал сладким сном. Его голова покоилась на плече Кэсси. — Ну ладно, я скажу ему утром.

— Что ты скажешь ему утром? — сонным голосом пробормотала Кэсси.

— Это секрет. — Эми загадочно усмехнулась. Через несколько минут она тоже мирно спала, положив темную головку на широкую грудь Коуди.

— Коуди, ты спишь? — донесся до него сквозь шум грозы голос Кэсси.

— Почти. И ты тоже спи.

— Завтра ты должен как-нибудь объяснить детям всю эту историю.

— А что я им скажу? Что за минуту до того, как они вошли, мы с тобой предавались разврату? И оба получали от этого удовольствие?

— Как ты можешь быть таким вульгарным! Ты точно заслуживаешь того, чтобы тебя пристрелили.

— Давай спать, Кэсси. Если у тебя не пропадет это кровожадное желание, ты можешь осуществить его завтра.

На следующее утро Кэсси встала с постели очень осторожно, чтобы никого не разбудить, и перед уходом взглянула на спящих. За ночь Брэди каким-то образом перелез через сестру и сейчас уютно пристроился на руке Коуди. От этой мирной картины у Кэсси защемило сердце.

Да, иногда она чувствовала, что ненавидит Коуди за его потребительское к ней отношение, за то, что он взял ее силой, за то, что не поверил в ее невинность. Но то, что Коуди привязан к детям и в глубине его души таится, быть может, более сильное к ним чувство, — этого Кэсси не могла не признать. Ей стало грустно: она и сама испытывала к ребятишкам огромную нежность. Они заняли в ее сердце прочное место, и с этим Кэсси ничего не могла поделать. Да и не хотела… Умывшись и переодевшись, девушка спустилась на кухню помочь Ирен с завтраком. Кэсси встревожилась, заметив, что эта добросердечная, всегда спокойная и жизнерадостная женщина пребывает в самых расстроенных чувствах.

— Что-нибудь случилось, Ирен? — участливо спросила девушка.

Та отрицательно покачала головой и отвернулась. — Ты можешь мне полностью довериться. Знаешь, иногда бывает лучше всего с кем-то поговорить по душам, сразу становится легче. Скажи, это из-за Реба? — Неужели по мне так все заметно? — с легкой досадой проговорила Ирен.

— Ну-у… мне кажется, ты действительно к нему неравнодушна. Или я ошибаюсь?

Лицо Кэсси выражало такое искреннее сочувствие, в голосе ее было столько тепла, что Ирен поняла — ей можно излить душу, и взволнованно продолжала:

— Нет, не ошибаетесь, Кэсси, Понимаете, я вижу в Ребе те качества, которых никто не замечал. Господи, я и представить не могла, что окажусь в таком дурацком положении. Я никогда не позволяла себе… даже не знаю, как точнее сказать… Словом, я всегда считала, что не имею права. Это безнадежно и принесет мне одни только страдания.

— Да почему же? Ведь ты очень привлекательна.

— Я инвалид, — коротко ответила Ирен.

— Ох, дорогая, для хорошего мужчины это не имеет никакого значения!

Ирен залилась краской и поспешила сменить направление разговора.

— Впрочем, дело даже не во мне. Я сильно беспокоюсь за Реба.

— У тебя есть для этого какие-то основания? С ним что-то происходит?

— Пока нет, но обязательно произойдет, если он вернется и город. А он собирается уехать в субботу утром! И я боюсь, что там проклятая бутылка опять возьмет над ним власть, из-под которой ему уже не выбраться. Коуди так много для него сделал! Я просто вне себя от мысли, что Реб погубит свою жизнь из-за стакана виски.

— До субботы еще целых три дня, — сказала Кэсси рассудительно. — Возможно, он еще переменит свое решение.

— Я так надеюсь на это, Кэсси! Реб — хороший человек. У него в жизни было столько горестей, столько неудач, унижений… Вы и представить себе не можете. Вот он и сломался — не смог противостоять все бедам, которые на него обрушивались одна за другой. Из-за этих-то своих несчастий он и пристрастился к алкоголю. Другой причины я тут не вижу…

— А тебя не смущает, что он однорукий? — вырвалось у Кэсси, прежде чем до нее дошло, что она задает не совсем тактичный вопрос.

— Нет, мне это совершенно все равно, — спокойно ответила Ирен. — У меня у самой только одна нога Нормальная. — Ты говорила Ребу о своих чувствах? — немного помолчав, спросила Кэсси.

Ирен испуганно замахала руками:

— Нет-нет, что вы! Разве я посмею! Я никогда не смогу этого сделать…

— А мне кажется, что если ты признаешься ему, будет гораздо лучше и тебе, и Ребу, — задумчиво проговорила Кэсси. — Потому что… — она осеклась: в кухню с чрезвычайно довольным видом, сладко позевывая, вошел Коуди. Ясно, что при нем продолжать столь интимную беседу не стоило.

Коуди медленным и лукавым взглядом смерил Кэсси с головы до ног, чем привел ее в крайнее смущение. Покраснев почти до слез, она выбежала из кухни. Если у Ирен и появились какие-то соображения по поводу внезапно запылавшего лица Кэсси, то она оставила их при себе…

После завтрака Кэсси вместе с Лоуренсом ушла на северное пастбище — ей предстояло очередное занятие стрельбой. Дети, которым было строго наказано и близко не подходить к стрельбищу, пока Кэсси не научится хорошо обращаться с винтовкой и пистолетами, играли с Чернышом во дворе, а Ирен готовила легкий ленч. Коуди сразу же после завтрака уехал в поля, решив проверить состояние ограждений.

Кэсси тренировалась целых два часа. Когда у Реба начала побаливать нога, девушка, решив что справится и сама, предложила ему идти домой. Она была все еще сильно расстроена из-за вчерашнего, и стрельба по пустым бутылкам оказалась прекрасным способом избавиться от обуревавшей ее злости на Коуди. Реб неохотно согласился оставить ее одну и отправился на ранчо. Впрочем, Кэсси стреляла уже достаточно сносно, чтобы не нуждаться в постоянном присмотре.