Во имя любви. Жертвоприношение - Мануэль Карлос Страница 32

Пока Элена и Атилиу проводили медовый месяц в Буэнос-Айресе, жизнь в Рио шла своим чередом.

Марселу в отсутствии Атилиу приходилось работать с удвоенной энергией, Эдуарда, скучая по нему и по матери, целыми днями пребывала в унынии, что стало уже привычным для окружающих.

И лишь Бранка не находила себе места, хотя и старалась не выставлять своих чувств напоказ. Устраивая, как прежде, вечеринки, демонстрировала натужную веселость: смеялась, танцевала, щебетала с подругами. Но теперь в отличие от прежних времен никогда не заводила речи об Атилиу – ни с Мег, ни с Виржинией, ни с Розой.

А те, щадя уязвленное самолюбие Бранки, тоже обходили стороной болезненную для нее тему.

Казалось бы, такая чуткость подруг должна была радовать Бранку, а ее это с каждым днем все больше раздражало – потому что ей хотелось говорить об Атилиу! Постоянно, не важно, с кем. Лишь бы только произносить дорогое имя и слышать его все равно из чьих уст.

Но она сама ввела в обиход это табу и должна стойко переживать свое поражение, не давая лишнего повода для сплетен. Ясно ведь, что эти болтушки обсуждают ее между собой. «Ах, бедняжка! Так и не сумела обольстить Атилиу. Как же она теперь страдает!»

«Ну и пусть! – в сердцах думала Бранка. – Пусть жалеют меня или даже насмехаются, но только за глаза. Я никому не позволю выражать мне сочувствие лично. Не дождутся!»

Единственным человеком, с которым можно было говорить об Атилиу, оставался Арналду, так как его мнение на сей счет Бранку нисколько не заботило. Наверняка он в душе злорадствует, рассматривая женитьбу Атилиу едва ли не как собственную победу над соперником. Что ж, пусть утешается, глупый, до поры до времени. Для Бранки это сейчас гораздо лучше, нежели сочувствие и жалость. Слава Богу, Арналду уже давно не проявляет к ней подобных чувств и даже не доставляет себе труда продемонстрировать их из вежливости.

Так почему Бранка должна с ним церемониться? Почему должна скрывать от него свою слабость и раздражение?

– У кого-то медовый месяц, а отдуваться приходится Марселу! – гневно бросила она мужу. – Посмотри, он уже валится с ног от усталости. Разве можно так перенапрягаться? Тебе не следовало отпускать Атилиу надолго. Для свадебного путешествия ему вполне хватило бы и недели!

Арналду реагировал на выпады жены спокойно, вяло повторяя одно и то же:

– Атилиу совмещает свадебное путешествие со служебной командировкой. В Буэнос-Айресе ему предстоит уладить одно скандальное дело, грозящее нам огромными штрафами. Надеюсь, он с этой задачей справится.

– Вот и вызови его обратно, как только все уладит! – подхватывала Бранка. – Марселу не может работать и за него, и за себя.

– Да-да, – рассеянно соглашался Арналду, и Бранка на время унималась.

Но однажды она не выдержала и прямо заговорила с мужем на самую главную, не дававшую ей покоя тему:

– Арналду, как ты думаешь, почему Атилиу вдруг переехал к Элене? Ведь он такой самостоятельный мужчина! Тебе все это не кажется странным?

– Насколько я знаю, он хотел, чтобы Элена поселилась у него. Но она заупрямилась и настояла на своем. Атилиу ничего не оставалось, как подчиниться ей.

Последняя фраза мужа вызвала на лице Бранки болезненную гримасу, но Арналду сделал вид, что этого не заметил. И Бранка вскоре справилась с собой.

– Да, я понимаю Элену, – произнесла она задумчиво, но с некоторой долей язвительности. – Чем старше становится человек, тем крепче он должен держаться за собственный дом. А то ведь можно оказаться и на улице… Пожалуй, я на ее месте поступила бы точно так же.

– К счастью, у тебя никогда не возникала проблема крыши над головой, – мягко заметил Арналду, давая понять жене, будто воспринял ее слова в совсем ином – жилищном – контексте.

Бранка ему не поверила, однако приняла предложенную игру и ответила с нарочитым вызовом:

– Да? Это ты так думаешь! А на кого записан этот дом?

– На тебя.

– Значит, я – у себя дома! – вполне достойно закончила этот разговор Бланка.

Милена, и прежде не ладившая с матерью, теперь вообще не могла находиться с ней под одной крышей, потому что Бранка то и дело срывала свое раздражение на дочери.

Лучше всего для Милены сейчас было уехать в Ангру, но здесь ее удерживал Фернанду. Точнее, Милену удерживало его присутствие в Рио, а сам он никакой инициативы не проявлял. Чтобы повидать его, Милене приходилось ехать на аэродром, но там им никогда не удавалось спокойно поговорить, настолько Фернанду был занят.

Помаявшись так какое-то время, она отважилась на очередной визит в дом Фернанду, хотя прекрасно помнила осуждающий взгляд Лидии, которым та удостоила ее в прошлый раз.

Все семейство Милена застала на нижнем этаже, в парикмахерской.

Рабочий день уже закончился, для посетителей салон был закрыт, но Фернанду, облачившись в белый халат, брил Орестеса. А Лидия наблюдала за ними со стороны.

Появление Милены привело их в легкое замешательство. Орестес тотчас же попытался встать из кресла, чтобы поприветствовать гостью, но, вспомнив о своей намыленной щеке, смутился и пролепетал извиняющимся тоном:

– Очень рады вас видеть. Нанду уже освободился…

– Нет, еще одна щека не выбрита, – возразил тот и добавил, обращаясь к Милене: – Ты присаживайся. Я быстро закончу.

– Удели внимание девушке! Моя борода может подождать, – продолжал настаивать Орестес.

Лидия же хранила молчание, не одобряя суетливости мужа и его чрезмерного радушия.

Милену это несколько задело, и она вместо заготовленных извинений бросила Фернанду вызов: