Женитьба под расписку - Джулия Джеймс Страница 32

Зато смутился Никос, и это отразившееся на его лице смущение было для Андреа словно удар в сердце. Все ясно, подумала она. Он разочарован!

— Понимаешь, — заговорила Андреа, с трудом выталкивая слова, — я не та, за кого ты меня принимал. Посмотри вокруг! — Она обвела руками убогую прихожую. — Похожа я на наследницу? В этой квартире?

Она смотрела на Никоса с вызовом.

— Это невозможно, — растерянно произнес Никос.

Андреа зло рассмеялась. Она с самого начала знала, что он придет в ужас, если узнает правду. В самом деле, что может быть общего между таким богатым человеком, как Никос Вассилис, и женщиной из дома для бедняков?

Никос внезапно шагнул вперед, толкнул рукой дверь в комнату и ступил внутрь. Комната сияла чистотой, но ковер был дешевый и вытертый, стулья и раскладной диван, на котором спала Андреа, — старые и ветхие.

— Ты живешь здесь?

— Да, — ответила Андреа, входя следом за ним. — Всю свою жизнь.

— Почему?

Андреа язвительно хмыкнула.

— Почему? Да потому, что это все, что мама могла себе позволить. Мы жили на пособие, пока я не пошла в школу, тогда муниципалитет поселил нас здесь. Для матери-одиночки это было большой удачей — получить отдельную квартиру! Когда я пошла в школу, мама стала работать на полставки, но все равно это нереально — накопить денег, чтобы купить собственное жилье, когда одна растишь ребенка, без всякой помощи.

— Без всякой помощи? А как же твой дед, Йоргос Костакис? Он же богат!

Глаза Андреа вспыхнули.

— Йоргос Костакис, — не скрывая негодования, заговорила она, — сказал маме, что у нее нет никаких прав на состояние моего отца. Ким вырастила меня одна, никто ей не помогал!

Никос еще раз оглядел комнату, лицо его посуровело.

— Ты хочешь сказать, что твой дед вам не помогал?

— Вот именно, — фыркнула Андреа. — Я же тебе говорила: я никакая не Костакис.

— Андреа, а как же с деньгами? — вмешалась Ким. — Ты сказала, что Йоргос дал тебе их добровольно. Но если ты каким-то образом заставила его, надо их вернуть!

— Ни за что! — закричала Андреа. — Это твои деньги, они принадлежат тебе, на них мы купим для тебя жилье в Испании, выплатим твои долги…

— Долги? — воскликнул Никос.

— Да, долги, — повторила Ким, поворачиваясь к нему. — Видите ли, Андреа в юности попала в аварию. Понадобилось лечение, чтобы поставить ее на ноги, а его проводят только в частных клиниках. Мне пришлось залезть в долги, чтобы оплатить его. Мы до сих пор не расплатились полностью, Андреа помогает мне как может. Она работает на двух работах и каждый пенс старается откладывать.

С минуту Никос стоял словно онемев.

— И вы что же, не обратились за помощью к Йоргосу Костакису? — наконец спросил он с недоумением.

У Андреа вырвался ядовитый смешок.

— Мама обратилась, еще как! Она униженно молила его о помощи, послала все медицинские заключения, все справки, умоляла помочь в память о его сыне, обещала со временем вернуть деньги!

— И что?

— Он отказал. Заявил, что мама все врет, чтобы выманить у него деньги. — Андреа перевела дыхание и продолжала: — Вот почему я ни за что не отдам ему деньги обратно, что бы мама ни говорила! Я маме еще не сказала, но долги я уже оплатила, а теперь мы едем в Испанию покупать дом или квартиру. Я получила пятьсот тысяч фунтов, так что у меня еще останется, чтобы обратить какую-то сумму в надежные бумаги и обеспечить маме приличный доход…

— Ты сказала, пятьсот тысяч фунтов, — глухо проговорил Никос. — Столько Йоргос Костакис заплатил тебе, правильно я понял?

Андреа вызывающе вздернула подбородок.

— Правильно! Это большие деньги, но они мне нужны были для мамы!

— Пятьсот тысяч фунтов, — повторил Никос. — Полмиллиона. — Он поморщился. — Да ты хоть имеешь представление, сколько стоит твой дед? — Он шагнул к Андреа и сжал ее руку. — Да полмиллиона для него мелочь! Сущий пустяк!

Андреа подалась назад.

— Мне все равно, сколько он стоит! Мне нет до него никакого дела! Он унизил мою маму, и я ненавижу его! И его деньги мне не нужны, а эту сумму я взяла, чтобы увезти маму туда, где тепло, где ей будет хорошо и спокойно. У нее астма, и эта вечная сырость в квартире очень плохо на нее действует…

Она умолкла, заметив, что Никос ее не слушает, стоит и мрачно озирается.

А чего ты ждала? — упрекнула себя Андреа, заметив, с каким презрением он осматривает убогую обстановку ее жилища. Смотри-смотри! Можешь теперь презирать меня сколько угодно!

Молчание нарушила Ким:

— Мистер Вассилис, вы, как мне кажется, огорчены таким холодным приемом. Вы уж извините меня, но… — Она запнулась. — Я была бы вам благодарна, если б вы объяснили, с какой целью пришли к нам.

— С какой целью? — Никос остановил взгляд на Ким. — Знаете, миссис… Фрейзер, — он чуть помедлил, прежде чем произнес фамилию, словно ему трудно было ее выговорить, — моя цель только что изменилась.

Андреа глубоко вздохнула.

— Мне очень жаль, Никос. Поверь, я не думала, что мой побег помешает вашему объединению.

Никос усмехнулся.

— Никакого объединения не будет.

И в самом деле, какое уж тут объединение, лихорадочно размышляла Андреа. Никос Василис думал, что женится на наследнице Костакиса, а ему подсунули бог весть кого — внебрачную дочь женщины, которую Йоргос считает мошенницей и попрошайкой. Никос думал, что берет в жены ровню, а получил девицу, выросшую в муниципальной квартире.

— Я должна была тебе сказать, — пробормотала она.

— Да, Андреа, ты должна была мне сказать.

— Мне очень жаль.

— Правда? — каким-то странным тоном произнес он. — Мне тоже.

Никос отвел глаза от Андреа, скользнул взглядом по сгорбившейся фигуре ее матери и уставился в окно.

За окном возвышались такие же безликие блочные дома, как тот, в котором Никос находился. Солнце садилось за невидимый горизонт, позолотив их макушки, а далеко внизу, на улицах, кипела жизнь.

Вот с таких же улиц в Афинах он начал когда-то свой долгий и трудный путь, ведомый единственной целью — разбогатеть. «Костакис индастриз» была вершиной, к которой он стремился всей душой.

А ведь он молод. Кто знает, что еще он успеет купить и продать за отпущенные годы? Сколько человеческих душ он купит за свои деньги и сколько продаст?

Перед его глазами встало лицо старика, хорошо знающего цену человеческой душе.

А сколько стоит моя? — подумал Никос. Ответ пришел сразу, ясный и четкий.

Уж она-то Йоргосу Костакису не по карману.