Как принцесса из сказки - Кэтрин Коултер Страница 32

— Значит, вы знаете все о черном рынке, — спокойно констатировала она, не обвиняя и не осуждая, но Саймон понял, что она опасается его. Ах да, картины. Она боится за картины. Ладно, с этим он разберется.

Саймон уселся на диван, взял плед и протянул ей.

— Спасибо, я и вправду замерзла, — кивнула Лили. — Нет, не вставайте, просто бросьте его мне.

Но он все-таки поднялся, накинул плед на нее, отчетливо понимая, что она не хочет его близости, и снова сел.

— Разумеется, я все знаю о черном рынке. Всех, кто занимается нелегальным бизнесом, от воров до самых бессовестных торговцев, лучших подделывателей картин и собирателей, которые в большинстве своем одержимы, если речь идет о вещи, которую страстно желают. «Одержимость» — во многих случаях определяющее слово в этом бизнесе. Вы что-то хотите узнать об этом, миссис Фрейзер?

— Вам знакомы мошенники, которые приобретают предметы искусства для коллекционеров?

— Да, некоторые, но я не из таких. Я действую строго в рамках закона. Недаром ваш брат мне доверяет, а его доверие заслужить почти невозможно.

— Вы знаете друг друга очень давно. Может, между детьми легко зарождаются дружба и доверие, а потом все идет уже само собой. Особенно если вы редко видитесь.

— Послушайте, миссис Фрейзер, я в этом бизнесе почти пятнадцать лет. Очень жаль, если какие-то люди из мира искусства обманули или обидели вас или если вы столкнулись с какими-то темными сторонами этого мира, но я всегда играю честно и не перехожу границу. Зарубите это себе на носу. Да, мне, как и всем в моей профессии, хорошо видна изнанка нашего дела, иначе вряд ли мне удалось бы добиться успеха.

— И вы имели дело со многими картинами моей бабушки?

— Да, с доброй дюжиной, а может, и больше. Некоторые из моих клиентов — сами музеи. Если картина находится в частной коллекции — легально, разумеется, — и музей хочет ее приобрести, я пытаюсь обратиться к владельцу и либо предлагаю деньги, либо обмен. Оба способа совершенно законны, миссис Фрейзер.

— Я развожусь с мужем, мистер Руссо, и не называйте меня его именем.

— Прекрасно, тем более что «Фрейзер» — достаточно распространенная фамилия. Как же к вам обращаться, мэм?

— Думаю взять свою девичью фамилию. Можете звать меня «мисс Савич». Да, я снова буду Лили Савич.

— Мне нравится, солнышко! — воскликнул брат с порога. — Давай сотрем все следы Теннисона.

— Теннисон? Что это за имя? Лили невольно улыбнулась.

— Его отец сказал мне, что «лорд Алфред» звучит слишком напыщенно, так что пришлось ограничиться «Теннисоном». Это любимый поэт моего свекра. Странно, что свекровь его ненавидит.

— Возможно, потому, что Теннисон — поэт, разумеется, а не ваш почти бывший муж — несколько педантичен.

— Да вы в жизни не читали Теннисона, — обличила Лили. Он ответил неотразимо чарующей улыбкой и кивнул.

— Тут вы правы. Боюсь, «педантичный» — не совсем верно.

— Не знаю. Я тоже его не читала.

— А вот кофе и яблочный пирог, — объявил Савич, поднимая глаза к потолку. — О, я слышу, как Шерлок поет Шону. Он обожает слушать добрые старые рождественские гимны во время купания. По-моему, это: «Чу! Ангелы-вестники поют». Так что вы, ребята, попытайтесь поладить между собой, а я попробую составить с ней дуэт. Лили, ты можешь ему довериться.

Когда они снова остались одни, Лили вдруг впервые услышала легкий стук дождя по оконным стеклам. Не сильного, обрушившегося на землю ливня, а всего лишь увертюру к будущим зимним дождям. Недаром, когда они вышли из аэропорта, небо, было затянуто тучами и дул резкий ветер.

Саймон отхлебнул крепкого черного кофе, вздохнул и, откинувшись на спинку дивана, закрыл глаза.

— Савич варит лучший во всем мире кофе, но сам редко его пьет.

— Его тело — храм, — пояснила Лили. — Думаю, и мозг тоже.

— Нет, ничего подобного. Ваш брат — хороший человек, умный, проницательный и никакой не храм. Думаю, его бы удар хватил, услышь он эти слова.

— Возможно, но тем не менее это правда. Варить кофе нас научил папа. Говорил, что если когда-нибудь попадет в дом для престарелых, то по крайней мере сможет рассчитывать на нас хотя бы в этом. А ма научила Диллона готовить. До того как он уехал в институт.

— Она всех учила?

— Нет, только Диллона.

Она замерла и прислушалась к поющим голосам.

— Кажется, они перешли к «Тихой ночи». Это моя любимая.

— В самом деле, на редкость слаженный дуэт. Вы никогда не слышали о «Бонеми-клаб»?

Лили покачала головой, пригубила кофе и поняла, что, если сделает еще глоток, ее желудок взбунтуется.

— Может, когда вы немного поправитесь, мы все пойдем в этот клуб послушать, как он поет?

Лили не ответила.

— Почему вы не доверяете мне, мисс Савич? Вернее, терпеть меня не можете? Я в чем-то провинился?

Она долго-долго смотрела на него и, прежде чем ответить, отломила кусочек пирога.

— Вам лучше этого не знать, мистер Руссо. И я решила, что, если Диллон доверяет вам, значит, могу и я.