Гранатовое зернышко  - Мария Акулова Страница 31

В общем, пел – как соловей, а Амине хотелось его придушить… Нерациональное и безосновательное в общем-то желание, но побороть его было очень сложно.

Ей не хотелось, чтоб Дамир очаровывал родителей. Отвечать на неизбежные вопросы матери о том, почему это она рассказывала о Бабаеве такие ужасы, если на поверку он оказался просто замечательным человеком…

– Может мы домой уже..? – а периодические замечания подобного толка выглядели откровенно жалко…

В Мире открылся фонтан, который было не заткнуть. Они говорили-говорили-говорили, а Амина медленно закипала.

В конце концов, не выдержала, когда Дамир договорился с Николаем Митрофановичем как-то на футбол выбраться, чтоб Амина с Людмилой могли посплетничать – свернула лавочку, отправила своих стариков ставить дома чайник…

– На троих… Исключительно на троих… Дамирсабирычу пора ехать, правда?

Ущипнула его больно, и пофиг было, что вполне заметно, после чего он послушно кивнул, тяжело вздыхая. Сама же задержалась.

Уперла руки в боки, посмотрела на него своими пылающими гневом глазами…

И снова захотелось ее поцеловать…

– Ты что творишь?

– Впечатление произвожу… – Дамир врать не пытался. Она не дура, значит нечего ее за дуру держать.

– С какой целью?

– Стратегически важной…

– Рррррррр, – Амина не выдержала, в прямом смысле зарычала, чем вызвала у Бабаева очередной приступ веселья. – Никогда больше в машину к тебе не сяду, придурок. Никогда больше к своим не подпущу… Манипулятор хренов, – и начала его вычитывать, тыча пальцем в грудную клетку. Он руку ее быстро перехватил, к губам поднес, снова ладошку поцеловал, чем вызвал очередное рычание, отпустил.

– А почему ты-то так злишься, Амине-ханым, золотце? Чего боишься?

– Тебя боюсь, опасный ты, Дамир Сабирович. Ой какой опасный… И настырный очень. Я вас таких знаю – влюбитесь в меня, а потом караулите ночами под подъездом. Серенады орете, спать не даете, звоните и в трубку дышите, смс-ки вон ночами шлете, чтоб проверить – сплю я или гуляю где. Ревнуете к столбу каждому. Цветами засыпаете. Не люблю я это…

– А часто достают? – Мир понимал, что она сейчас так – для того, чтоб что-то говорить, рассказы рассказывает, но слова кольнули.

– Чаще чем хотелось, так что вы это… планы свои бросьте – по завоеванию. Кого-то другого катайте, окей?

– Посмотрим…

– Ну посмотрите… А еще подумайте. Желательно, головой, а не тем, что у вас при виде меня кровью наливается… и я не о глазах сейчас.

– Язва ты, Амина, редкая…

– Редкая. И вам ненужная. Так что езжайте, Дамир-бей. Езжайте с богом…

– Поцелуй – уеду…

– Опять двадцать пять… – Амина всплеснула руками, папка полетела на землю. Опустились они одновременно, поднялись – держась за противоположные углы.

– Ну один поцелуй прошу, Амине-ханым, разве много? – Мир дернул на себя, будто давая понять, что без поцелуя не отдаст. Но Амина была бойцом – не сдалась.

– Знаешь что, жених… Я девушка порядочная, по подворотням не целуюсь. Так что папку отдал и по делам своим свалил. А поцелуй хочешь – зарабатывай. Я люблю розы и сотнями. Из драгоценностей – платина с брильянтами, из машин – бэхи. Вот как со всем комплектом разом придешь – поцелую… В щечку, а пока спасибо тебе, что подвез, и хорошей дороги.

Папку Амина выдернула, подбежала к входной двери, обернулась напоследок, вновь показала язык, а потом скрылась за дверью, тихо хихикая.

Поднималась в лифте, одновременно предчувствуя расспросы Краевских и ощущая, что на душе подозрительно тепло и хорошо после такой маленькой перепалки с Миром.

Ишь ты… целоваться вздумал… Амина поднималась на свой восьмой этаж, непроизвольно водя пальцами по губам. После прошлого их поцелуя она еще долго его к себе не подпустит.

Хотя что за мысли… Вообще не подпустит. Никогда. Конечно, никогда…

***

Куковать под подъездом неудавшейся невесты Мир не стал – поехал дальше, периодически возвращаясь мыслями к произошедшему и улыбаясь.

Если она собиралась его отвадить, то получилось очень плохо – он только сильней загорелся мыслью добиться от нее ответа.

Уже много позже, вечером, мысли об Амине на какое-то время совсем вылетели из головы – произошло это после неожиданного звонка с неизвестного номера на вотсап. Звонили из-за границы.

– Добрый вечер, Дамир…

– Добрый, – и судя по всему номером не ошиблись.

– Руслан должен был предупреждать о моем звонке. Мое имя Шахин…

– Предупреждал, Шахин.

– Это хорошо… Но плохо, что вы бросаете своих, Дамир. Очень плохо… – голос у собеседника был молодым, немного хриплым, будто ровным, но Мир слышал, как в нем то и дело прорывались истеричные нотки. Это значило, что звонивший бесится, каким бы спокойным не хотел казаться.

– Шахин, я могу вам только повторить то же, что до этого сказал Руслану. Нам очень жаль, что приходится практически в последний момент все переигрывать. Мы понимаем, что вашей вины в этом нет, поэтому готовы принять любое ваше решение – будь то согласие на перенос выступления или отказ выступать у нас.

– Ваша девка сбила сумму неустойки. Выплачивайте то, о чем мы заявляли изначально…

В принципе, выплатить изначальную запрашиваемую сумму для Баттерфляя не составило бы труда. Тем более если учесть, что платить все равно будут «Stage guys», но вот эта «ваша девка» Миру не понравилась.

– Ваши люди… А как я понимаю, в Киеве мы общались именно с вашими людьми, участвовали в переговорах. Это не «наша… сотрудник сбила» – это мы с вами договорились. Не устраивает до чего именно договорились – принимайте непосредственное участие в переговорах. Другого не дано…

С ответом где-то там не спешили.

Те несколько секунд молчания были для Дамира чем-то на подобии последнего шанса. Он мог, выдержав театральную паузу, сказать, мол, «но исключительно с целью сохранить наши хорошие отношения… мы согласны выплатить больше», а потом стребовать это «больше» с агента напросившейся группы да и жить себе спокойно дальше. Но он почему-то не захотел.

– Так дела не делаются. Пожалеешь еще… – неизвестный Шахин сбросил.

– Может и пожалею, а может нет. Увидим… – Мир же еще какое-то время сидел в собственной квартире, в темноте, в тишине, на ковре, сложив ноги по-турецки, глядя перед собой в панорамное окно, и думал.

О себе как о руководителе думал, о ситуации сложившейся думал, о Баттерфляе думал, даже о костюмах этих дурацких, которые Амине обещал, думал. Как бы там ни было, но решение Глеба было правильным. Для клуба так точно, а уж для отдельных людей – это дело второе.

Подобные конфликты всегда заглаживались с помощью денег. Этот ничем не отличается, а угрозы – просто следствие несдержанности и гнева, которые непременно поутихнут. Со временем. А потом можно будет и вновь попытаться договориться.