Игра страсти - Ежи Косински Страница 31

Солнце начало спускаться к вершинам пальм; вертолета все еще не было. Фабиан с тревогой сказал остальным, что здесь десятки мелких селений наподобие того, в котором они находятся, что они разбросаны по территории джунглей, занимающих в районе Каката площадь в несколько тысяч квадратных миль, и что пилот мог заблудиться. Проводники признались, что нашли дорогу к деревне лишь благодаря тому, что рассчитали положение солнца относительно реки.

Фабиан понял, что недооценил опасность их положения, но постарался при этом не беспокоить Елену и Франсиско. Он сказал им, что в той непринужденной обстановке, которая царила на вилле, их отсутствие могли обнаружить лишь через день-два. А на то, чтобы вернуться на Ла-Хиспаньолу, у них не осталось ни сил, ни продовольствия: ведь на путешествие уйдет несколько дней. Он предложил отправить одного из проводников, лучше знавшего дорогу, к реке. Взяв с собой лошадей, он, меняя их, сможет добраться до блокпоста, откуда в условленное место отправлен фургон с лошадьми. Там он свяжется с властями, которые и вышлют к ним вертолет. Неохотно, но побоявшись ослушаться Фабиана, проводник покинул деревню и стал спускаться к реке.

Второй проводник занялся приготовлениями к ночлегу. Он отыскал самую большую хижину в деревне и, ничего не объясняя, велел обитателям покинуть ее.

Из строения вышла целая процессия мужчин, женщин и детей вместе со множеством собак, кошек и свиней, вынужденных искать убежище где-то в другом месте. В то время как проводник стал разводить костер, чтобы приготовить ужин, Фабиан принялся стаскивать с нар грязные матрасы и одеяла и выносить их во двор.

Затем Фабиан присоединился к Елене и Франсиско и стал наблюдать, как проводник жарит поросенка. Из кустов, окружавших хижину, внезапно донесся шум, чиханье, кашель и смех, выдавшие присутствие туземцев, сидевших, прижавшись друг к другу, на корточках и наблюдавших за пришельцами.

Всякий раз, когда во время трапезы Франсиско протягивал руку, чтобы взять кусок мяса, на его лице появлялась гримаса боли — результат падения с лошади. Проводник взял свою долю жаркого, но держался в стороне, не снимая с плеча автомата. Время от времени он с нескрываемой враждебностью поглядывал на Франсиско, но к Фабиану, который, как ему было известно, был другом El Benefactor, относился с обычной подобострастностью.

После ужина проводник приготовил хмельной фруктовый пунш. Разлив его по чашам, изготовленным из ананаса, пустил его по кругу. Напиток оказался пьянящим, Франсиско, Елена и Фабиан прикладывались к нему три или четыре раза.

Вскоре Фабиан, раздобревший от пунша и интимной обстановки, велел проводнику раздать остатки жаркого наблюдавшим за ними туземцам. Едва он их позвал, как из мрака появилось множество фигур, которые, обжигая руки, стали жадно хватать мясо.

Некоторые из дикарей были навеселе, другие, образовав кольцо вокруг огня, принялись петь и танцевать, сначала как бы для того, чтобы продемонстрировать свое искусство гостям, затем, разгорячась, стали танцевать для собственного удовольствия. Поначалу проводник удерживал их на расстоянии, но когда подошли несколько мужчин, один с кувшином в руках, показав жестами, что хотят отблагодарить гостей за мясо, угостив их фруктовым напитком собственного приготовления, он прошептал Фабиану, что неразумно отказываться от угощения. Фабиан с трудом заставил себя сделать глоток жгучего сока, затем передал кувшин Елене и Франсиско. Они прихлебывали напиток под внимательными взглядами туземцев.

Танцы превратились в некий ритуал, а костер горел словно маяк на фоне неба. В иные минуты Фабиан чувствовал, что воспринимает цвета и формы слишком резко, порой он ощущал себя так, словно впал в какой-то ступор. Когда он посмотрел на толпу, ему показалось, что перед ним кружится Елена де Тормес, касаясь ворота своей блузки, а затем опуская руки к бедрам, призывая его оторвать их. Затем он почувствовал, что его тело стало невесомым, как бы освобожденным, и он, поднявшись с земли, поплыл к ней. Немного погодя он увидел Франсиско, набросившегося на него с мачете, которым, как ему помнится, проводник резал жареного поросенка. Мачете сверкнул, расколов стол, находившийся между ними, откуда-то издалека послышался вопль Франсиско. Голова Фабиана шла кругом от страха и восторга. Он ринулся к журналисту, но тут его кто-то схватил. Он почувствовал, что его унесли в хижину и положили рядом с Еленой.

Ему мерещилось, что, хотя она лежала на земляном полу рядом с ним в расстегнутой блузке, без сапог и без бриджей, в действительности она находилась за стеклянной перегородкой и лежала с другим мужчиной, а Фабиан, из своего укрытия в этой хижине, был связан с ней только мысленно. Его стремление обладать ею было прозрачно, как струи водопада, шумящего в джунглях.

Он почувствовал, что его поднимают словно дерево, вырванное с корнем и уносимое отливом. Елена теперь была рядом, она извивалась под ним, она-то и была потоком, увлекавшим его, прижавшись своим ртом к его рту, призывая его овладеть ею. Он поднялся, наклонился над ней и овладел ею, затем, усадив ее на себя верхом, овладел снова.

Единственное, что осталось у него в памяти, это множество незнакомых лиц, склонившихся над ними, внимательно наблюдая, как они занимаются любовью, — словно пара насекомых, соединенных в смертоносном объятии на глиняном полу хижины.

Фабиан проснулся с трудом. Голова раскалывалась от боли, руки и ноги одеревенели. Охваченный паникой, он огляделся вокруг.

Он лежал на нарах; сквозь соломенную кровлю пробивались лучи света, его голое тело было прикрыто грубым одеялом, тут же валялась одежда. Рядом с ним лежала спящая Елена, накрытая одеялом. В дальнем углу хижины он увидел Франсиско, лежащего на полу неподвижной грудой.

Фабиан поднялся, едва удержавшись на ногах, когда доски под ним прогнулись. Дрожа, он оделся и вышел из хижины, оказавшись под палящими лучами солнца.

Вокруг проводника собралась толпа возбужденно жестикулировавших туземцев. Завидев Фабиана, они умолкли и стали расходиться. Проводник отсалютовал ему, словно часовой на посту.

Тут Фабиан увидел на земле огромного черного паука. Волосатые лапы его были неподвижны, серое брюхо смято. Паук был мертв, но у него был такой угрожающий вид, что Фабиан невольно отступил от него.

— Это тот самый, что убил сеньора де Тормеса, — сказал проводник.

По-прежнему находясь в состоянии прострации, Фабиан решил, что это Франсиско убил паука, но выражение на лице проводника встревожило его.

— Кто кого убил? — переспросил он.

— Настоящий тарантул, — отвечал проводник, носком сапога ткнув насекомое. — Он укусил сеньора де Тормеса, когда тот вышел из хижины и лег на землю. Сеньора Елена, когда она увидела, что он мертв, выпила целую бутылку этого зелья. — Проводник показал жестом на остатки изготовленного туземцами напитка. — Чтобы не страдать.

Фабиана вырвало желчью, он попятился прочь от паука и вбежал в хижину.

Франсиско по-прежнему лежал, скрючившись в темном углу. Охваченный ужасом, Фабиан опустился на колени рядом с покойником и поднял одеяло, которым тот был накрыт, пытаясь удержать выскальзывавшие из его рук плечи, голову, которая падала набок. Он потрогал ладонью щеку мертвеца. Лицо у Франсиско было белым; загар, покрывавший его накануне, исчез; широко открытые глаза его смотрели куда-то мимо Фабиана. Одна бровь его была приподнята, рот слегка приоткрыт, как бы от изумления.