Прелестница - Валери Кинг Страница 31

Уортен воспринял ее слова как пощечину.

— Чего вы на самом деле добиваетесь от меня, Маргарет? И почему, если бы я ударил оскорбившего вас человека, вы не сочли бы себя отомщенной?

Мег надменно вздернула подбородок.

— Меня бы это бесконечно унизило. Настоящий джентльмен никогда бы не вступился за даму таким диким способом.

Лицо Уортена стало серьезным.

— Вы хотите сказать, Маргарет, что настоящий джентльмен не удовольствовался бы ничем, кроме дуэли?

Мег облегченно вздохнула: наконец-то они добрались до сути дела.

— Да, — отвечала она спокойно.

Звуки кадрили разносились в ночном воздухе, нарушая окружавшую их тишину.

— Скажите мне все, Мег, — повелительно сказал он. — Откройте мне ваше сердце.

Мег глубоко вздохнула и начала:

— Я думаю, вам не хватает чувства чести, лорд Уортен, вы боитесь столкнуться лицом к лицу с теми, кто позорит вас. Мне так казалось последние несколько месяцев. Вы знаете, что для этого у меня были основания — серьезные основания. Случай с мистером Уайтом — это только один из многих за последний год. Чего я не могу понять, так это почему мужество изменяет вам. Чарльз и мой отец не раз говорили мне, как прекрасно владеете вы шпагой и пистолетами. И еще один пример. Вам известно, что мы дружим с лордом Монтфордом, и хотя мне было неприятно, когда он вызвал вас на музыкальном вечере у миссис Норбери, факт остается фактом: наша честь была оскорблена. Я все слышала! Вы в ответ вы только сказали, что не станете с ним драться! Большего унижения мне не приходилось испытывать, тем более что вы только что просили моей руки. Вы понимаете теперь, насколько неуместным представляется мне ваше предложение?

После минутного молчания она добавила:

— Вы же не станете отрицать, что всякий, кого вы уважаете, получив такой вызов, сейчас же попросил бы Монтфорда назвать своих секундантов?

— Да, — спокойно отвечал Уортен. — Многие мои друзья и знакомые давно бы уже вызвали Монтфорда.

Мег развела руками.

— Таковы причины моего отказа, решительного и окончательного. Будь я другой, будь у меня меньше уважения к вопросам чести, я, без сомнения, приняла бы ваше предложение с большим удовольствием.

Слезы защипали ей глаза. — Я готова верить, что у вас есть причины пренебрегать насмешками, но я не одобряю вашего поведения в свете. Ну а теперь, после всего того, что вы услышали от меня, не согласитесь ли вы расторгнуть эту помолвку и дать мне свободу?

Мег дожидалась ответа. Она видела, что он обдумывает ее слова, потому что брови его были сдвинуты и было заметно, как он сжимал зубы. Она высказалась так откровенно, поскольку у нее не было другого выхода. Но о чем он думает? Лорд Уортен слегка отвернулся. С трудом сдерживаемая ярость душила его. Ее слова раздирали ему сердце. Он видел, что она сопротивлялась его ухаживаниям, но ему никогда не приходило в голову, что она могла рассматривать его поступки как неблагородные и бесчестные. Боже, это было все равно, как если бы она назвала его трусом! Что может быть позорнее для мужчины, который ценит свои убеждения, свою честность, свою способность противостоять напастям, вторгающимся в жизнь каждого человека?

Женщина, которую он собирался сделать своей женой, считала его трусом всего лишь потому, что он не дал презренной твари вроде Монтфорда или того же Уайта втравить себя в дуэль. Мег не представляла себе, что здесь были еще более сложные обстоятельства. Ей было неизвестно, например, что ее «друг» отлично знал, что Уортен никогда не примет его вызов, и пользовался этим при каждой удобной возможности. Каким-то образом Монтфорд узнал правду о несчастном случае с Джеффри на охоте и о клятве, данной Уортеном, никогда больше не выходить на поединок!

Уортен вглядывался в ночные тени. В центре сада перед террасой был птичник. За подстриженной живой изгородью из тисов темнели высокие стволы и густая листва буков, росших по склону холма, поднимавшегося над долиной на девятьсот футов. Вид этих деревьев напомнил ему об одной ночи, десять лет назад, когда среди леса раздался выстрел и его брат Джефф с криком упал на землю.

С тех пор Уортен тысячу раз пережил ужас той ночи. Он не спал неделями, потому что его мучили кошмары, и он просыпался, обливаясь потом. Тысячу раз он пытался во сне исправить содеянное, и только одна мысль спасала его: в последний момент, когда он в пылу обуревавшей его ревности прицелился в Джеффри, какой-то непонятный инстинкт толкнул его под руку и, вместо того чтобы убить Джеффри, он только навсегда его искалечил. О Боже, изуродовал его на всю жизнь! Своего родного брата!

И Мег считает его трусом! В нем бушевала такая ярость, что он сжал каменные перила террасы так сильно, что у него заныли руки. Как могло случиться, что во всем Лондоне — а с его титулом и положением он имел неограниченный выбор — он полюбил женщину, чьи взгляды целиком противоречили его собственным. А у нее были действительно необычные взгляды. Все его знакомые дамы питали отвращение к дуэлям Его собственная бабушка, например, узнав, что ее старший сын собирается драться на дуэли, приказала слугам связать его и запереть в сарай на целую неделю.

Но Мег не имела ничего против ужасного обычая лишать человека жизни за то, что он сказал что-то не с той интонацией, толкнул тебя в дверях, назвал грубияном или обмахнул твоим платком свои сапоги. Уортен не сомневался, что вызови он тогда Уайта, тот бы уже лежал на кладбище в своей деревне — а чего ради?

Однако судьба оказалась жестокой к нему, послав ему любовь к женщине, превозносившей дуэли. Он чувствовал, как будто ему снова швырнули в лицо обвинение за поединок с братом.

— Мой брат был искалечен на дуэли, — наконец сказал он хрипло. — Об этом мало кому известно, но вы можете себе представить, как я отношусь к дуэлям.

Он смотрел на Мег сквозь пелену поднимавшейся в нем ненависти к Монтфорду, невольно вогнавшему между ним и Мег этот клин. Он искал слова, которыми ответить ей. Когда он заговорил, голос его звучал приглушенно, так что он бы не удивился, если бы Мег его не услышала.

— Вы должны сами ранить или убить человека на расстоянии тридцати шагов, прежде чем осуждать меня или любого другого, кто выступает против поединков. Вы не понимаете на самом деле, о чем вы говорите. А что до того, чтобы судить меня на этом основании, право же, я был о вас лучшего мнения. Но если вы думаете, что я откажусь от помолвки потому, что вы считаете меня — и притом ошибочно — трусом, вы очень ошибаетесь. А теперь я должен проводить Джеффри в «Лозу», где он сможет дать отдых своей искалеченной на дуэли ноге. Поймите, наконец, что до конца дней мой брат не сможет танцевать, не сможет бегать, что каждый день приносит ему страдания, а я мучаюсь его болью. Врач говорит, что к пятидесяти годам он сможет передвигаться только в кресле. Это, по-вашему, романтично, Мег? Это почетно?

Он не мог больше говорить. Резко повернувшись, он удалился, оставив ее одну на террасе.