Шотландская наследница - Патриция Поттер Страница 31

Она постаралась отогнать от себя грустные воспоминания и сосредоточилась на Саре Энн и Мастерсе. Пока он ловко, со знанием дела, осматривал пони, девочка стояла рядом, просто светясь от счастья.

— И мы можем забрать его прямо сейчас? — умоляюще спросила она.

— Как вы считаете? — обратился Бен к Элизабет. — Ваши рысаки примут этого малыша в свою компанию?

— Они спокойно относятся даже к Генри, — ответила она. — Так что Пепперминт вполне может рассчитывать на их дружбу.

— Решено, — сказал Бен доктору. — У вас есть седло?

— Конечно, — ответил доктор. — Седло моей дочери. Она выросла из него — так же, как и переросла Принца. Ей будет приятно, что он попал в хорошие руки.

Пони потянулся и еще раз обнюхал свою новую хозяйку.

— Аннабел тоже полюбит его, — сказала Сара Энн. В глазах Бена промелькнула печаль.

— Не уверен в этом, Ягодка.

— Вот увидишь, — доверительно прошептала она.

— Ну, что ж, — улыбнулся Бен. — Все может быть.

Последние слова он произнес по-шотландски, нараспев, и Элизабет неожиданно почувствовала, как какое-то тревожное, щемящее чувство кольнуло ее в сердце. На секунду ей отчаянно, безумно захотелось, чтобы кто-нибудь, когда-нибудь был бы с нею так же ласков, как Бен с Сарой Энн.

Господи, какие странные мысли способен вызывать в ней этот американец! Странные и пугающие.

Мастерс отдал доктору несколько фунтовых бумажек и обратился к Элизабет.

— Помочь вам сесть?

Ей хотелось бы обойтись без его помощи, но эти идиотские дамские седла — попробуй заберись без посторонней помощи! Ей не хотелось, чтобы Бен притрагивался к ней — во всяком случае сейчас, после того, как она поймала себя на мыслях, которые не могли не смущать. Она боялась смутиться еще больше, и ее худшие опасения подтвердились. Когда его ладонь коснулась ее руки, затянутой в перчатку, тонкий слой воздуха, разделявший их, словно полыхнул вдруг жаром. Его пальцы немного задержались на ее руке, прежде чем отпустить, и Элизабет заметила тень удивления, скользнувшую по лицу Бена.

— А я могу ехать верхом на пони? — спросила Сара Энн.

— Не сейчас, — ответил Бен. — Сначала ты должна будешь немножко потренироваться.

— Но Пепперминт может обидеться.

— Ничего с ним не случится, — сказал Бен.

— Вам сначала нужно будет привыкнуть друг к другу, — вмешалась Элизабет, заметив растерянный взгляд Бена. Было что-то трогательное в фигуре этого могучего мужчины, оказавшегося таким беспомощным перед маленькой девочкой.

— Но я уже люблю его, — запротестовала Сара Энн.

Брови Бена поднялись, и он с вызовом посмотрел на Элизабет, словно спрашивая: «Ну а как вы справитесь с такой задачкой?»

— А ты подумай не только о себе, но и о Пепперминте, — тихо сказала Элизабет. — Он идет сейчас в новый дом, и ему, должно быть, страшно.

— Страшно? Как и мне? — Сара Энн сочувственно посмотрела на пони.

— Да, я знаю, как страшно приезжать в незнакомую страну, — согласилась Элизабет. — Но теперь она уже не кажется тебе такой, верно? А пока ты не приехала сюда, ты этого не знала. Так и Пепперминт.

— Бедный Пепперминт, — сказала Сара Энн, и глаза ее наполнились грустью. — Я буду очень любить его.

Элизабет до боли захотелось обнять девочку, прижать к своей груди. Она прекрасно понимала, что довелось пережить этой малышке. И еще она знала, как тяжело и страшно держать такие переживания в себе.

Бен признательно посмотрел на Элизабет, и ей стало вдруг так радостно — словно он ей не улыбку подарил, а звезду с небес.

— А теперь пора в обратный путь, — сказал он.

Доктор Гудвин сходил в дом и вернулся с седлом и упряжью, которые быстро накинул на пони. Бен привязал Пепперминта к своему Самсону, усадил на него Сару Энн и сам запрыгнул в седло. Оказавшись в седле, Сара Энн первым делом оглянулась назад, проверяя, не отвязался ли ее новый любимец.

Элизабет ласково улыбнулась. Она и сама испытывала удивительно теплое чувство к этому пони. Как и к любому живому существу.

Сколько же нерастраченной любви таилось в ее душе! Любви, которую она так щедро изливала на Генри. На Шэдоу и других своих лошадей.

А ребенок? Может быть, Сара Энн могла бы ее полюбить и тогда… И чего она ждет от отца девочки? Элизабет сама этого не знала. Или просто боялась думать об этом.

Ах, если бы только ей удалось совсем не думать о Бене Мастерсе! Не вспоминать снова и снова о том ночном приключении. И если бы ее рука не горела огнем после случайного прикосновения его пальцев!

* * *

Барбара задумчиво смотрела в окно. Интересно, о чем это может так долго разговаривать Элизабет с этим американцем? Неужели она смогла ему понравиться? Эта мысль больно задевала самолюбие Барбары.

Даже не оборачиваясь, она почувствовала появление Хью. Может быть, она уловила волну ненависти, бушевавшую в нем? Глупец. Не понимает, что она заботится сейчас о них обоих.

— Все любуешься на этого бандита? — зло спросил он.

— Очень не хочу, чтобы Элизабет сумела настроить его против нас.

— И поэтому собираешься поехать вместе с ним в Эдинбург?

Она успокаивающе прикоснулась ладонью к его плечу.

— Для нас с тобой будет крайне важно знать все его планы.

— Дикарь проклятый, — пробормотал Хью. — И почему только Йен не сгинул без следа вместе со своим выродком?

— Что об этом попусту говорить? Они нашлись, — сказала Барбара. — Но если нам удастся доказать, что этот американец — проходимец и что это не дочь Йена…

— Я обшарил его комнату, — сказал Хью, — но не нашел ничего, что могло бы пролить свет на его личность.

Он сделал многозначительную паузу и добавил:

— Зато я нашел в его вещах револьвер.

— Револьвер?

— Да. И он выглядит так, словно из него стреляли, — сказал Хью. — И стреляли немало.

Барбара встревожено посмотрела в лицо Хью.

— Я с самого начала… Да, он сразу показался мне опасным человеком.

— Никакой он, к черту, не адвокат, — буркнул Хью. — Могу дать голову на отсечение.

— Слишком большая ставка, — заметила она. — Поэтому ты и проиграл так много.

— Много, но не все, — двусмысленно ответил он у положил ладонь на грудь Барбары.

Она застонала — тихо, затем громче. Он всегда умел распалить ее страсть. И она всегда любила его — с того самого дня, когда он впервые появился в Калхолме, два года назад. Хью возбуждал ее так, как никогда не возбуждал ни один мужчина, даже Хэмиш, и любить его представлялось Барбаре чем-то вполне естественным.