Любить не обязательно - Ирен Беллоу Страница 31

— А вы, месье де Карт? Вы разделяете сантименты вашей жены?

Заметив, как тот поспешно отвел взгляд от «трофейной» венгерки, Муромский улыбнулся про себя. Итак, гость не остался равнодушен к чарам пригожей девицы, хотя и изображает из себя примерного семьянина.

Адам вздрогнул, осознав, что из разговора Бориса Муромского и Жюли не расслышал ни единого слова.

— Я во всем согласен с женой, генерал.

— Вот как? Весьма трогательно! — Широким жестом он указал в сторону лестницы. — Но почему бы нам не войти в дом и не подкрепиться с дороги?

— Ты опять весь напрягся. — Одна ладонь Жюли привычно легла на его поясницу, другая — у основания шеи. — Оно и неудивительно после такого утомительного путешествия!

— Жюли… — Адам потянулся к ней, но тонкие руки удержали его на месте. — Шшш. Давай избавимся от боли, прежде чем она станет нестерпимой. — Жюли зажмурилась, почти услышав, как Адам твердит про себя ласковые, ни к чему не обязывающие слова утешения. Нет, жалости она не потерпит!

Почувствовав, как мускулы Адама начинают понемногу расслабляться, Жюли поняла: это ее собственная энергия переливается в его тело. Как все просто, отрешенно подумала она. Надо только не мешать, и ее жизнь перейдет к нему. Жюли бесстрастно следила за тем, как иссякают силы и свет — капля за каплей.

Прикосновения знакомых ладоней облегчали боль, но Адам сразу понял: что-то неладно. Когда руки Жюли бессильно упали, он резко обернулся, и при виде ее затуманенных, подернутых пеленою глаз Адама охватила паника. Стиснув хрупкие кисти, он прижал их к груди, требуя забрать обратно бесценный дар.

Энергия хлынула в нее — легко и просто, как летит по волне лодка, а вместе с ней пришла неизбывная печаль. Постепенно взгляд Жюли прояснился, и Адам вдруг понял.

— Ты сделала это нарочно! — Выпустив руки, он свирепо встряхнул ее за плечи. — На этот раз ты отлично знала, что происходит! — Гневное осуждение в его голосе причиняло боль, но лучше это, чем жалость! — Почему, Жюли? Зачем?

Она с трудом изобразила виноватую улыбку.

— Никогда больше так не делай! — В крови все еще пульсировала паника, пальцы Адама до боли впивались в локоть Жюли. — Ты меня слышишь, черт побери? Слышишь?

Не буду, подумала Жюли, со страхом осознавая, что едва не совершила непоправимую ошибку. Едва не убила себя. И своего ребенка тоже. Злоупотреблять своим даром — не худший ли из грехов? Но как она смеет прикасаться к Адаму, ведь возлюбленный уже не принадлежит ей! Впрочем, и не принадлежал никогда!

— Ты причиняешь мне боль, Адам…

Он отпустил ее так резко, словно обжегся о раскаленные угли. И в неподдельном ужасе воззрился на свои руки как на орудие убийства.

— Прости. — Отвращение к самому себе оставляло во рту горький привкус. — Ты не хочешь отдохнуть?

Жюли кивнула: все лучше, чем бороться со слабостью. Словно во сне она дошла до дивана и, так и не переодевшись с дороги, прилегла на расшитое вручную татарское покрывало.

Ах, если бы произошло чудо, и Адам был бы только ее! Но Жюли самозабвенно любила Адама и в первую очередь думала о его счастье.

Он присел на край дивана. Жюли казалась такой измученной. Под глазами пролегли темные тени, которых еще минуту назад не было. Волна нежности захлестнула его сердце.

Мгновение Адам мечтал о несбыточном чуде. Но чудес не бывает. Он нашел Илону и должен поступить сообразно кодексу чести: стать для исстрадавшейся пленницы заботливым мужем. Однако как тяжко сознавать, что он мог бы дать Жюли если не счастье, то хотя бы удовлетворение. Может быть, со временем она и полюбила бы его.

Любовь властно требовала выхода. Раз, только раз, но он произнесет вслух заветные слова. Пусть у него нет на это права. Пусть она не захочет их слушать.

— Жюли… — Адам стиснул пальцы. — Я хочу, чтобы ты знала…

Она покачала головой.

— Не надо слов, Адам. Мы слишком часто ранили друг друга словами. — Она легонько дотронулась до его щеки. — Пожалуйста.

— Хорошо, — вздохнул он. — Ты позволишь мне полежать рядом, пока ты не заснешь?

Что за искушение! Какое блаженство — снова насладиться соприкосновением тел! Но Жюли испугалась, что, если Адам обнимет ее сейчас, она уже не сможет его отпустить.

— Нет, Адам. Считай, что мы попрощались прошлой ночью. Так будет лучше.

Слезы застлали мир серой пеленой, и Жюли не увидела боль, что отразилась в серых, как пепел, глазах. Призвав на помощь остатки гордости, она отвернулась и спрятала лицо в подушку, прихотливо расшитую геометрическим узором.