Королевская охота - Инна Брюсова Страница 31

— Почему? Да черт его знает почему. С одной стороны, дура она, конечно, была, а с другой — вроде жалость какую-то чувствовал, знаете, как к юродивому или ребенку, и, пожалуй, уважение. Да, да, уважение. Ведь не щадила живота своего. И даже любопытно было, что еще выкинет? Принципы, идеи… Сейчас таких, как она, все меньше и меньше. Вымирают как тип, как мамонты, к сожалению. Как ни посмотри, люди эти — своеобразная совесть общества, бесстрашны, прямодушны. Как Христос, приносят себя в жертву за грехи наши. Для себя им ничего не нужно, все для человечества стараются. Дай им волю, пожар всемирной революции устроят, а без них тоже чего-то не хватает. Нельзя без них. Вот так, Екатерина Васильевна. Еще вопросы будут?

Екатерина восприняла его слова как приглашение освободить помещение.

— Спасибо, Игорь Петрович, — она поднялась, протягивая руку, — вы мне очень помогли. Если что-нибудь вспомните, звоните, телефон мой у вас есть.

— С удовольствием, — Игорь Петрович тоже встал, — позвоню, но тогда давайте о чем-нибудь другом поговорим, ладно? — Он чуть сжал ее руку и сразу отпустил. — А кстати, что случилось с ее сестрой? Вы сказали, самоубийство? Почему?

— Неизвестно. А вы ее знали?

— Не довелось. Сашу Ситникова знаю хорошо. Талантливый парень. Надо будет позвонить ему, выразить соболезнование. Да… жена умерла, почему — никто не знает, и муж, разумеется, главный подозреваемый? Ладно, не отвечайте. У вас на редкость выразительное лицо. Впрочем, я, кажется, уже это говорил. Я перестал читать детективы еще в школе, а сейчас — и все остальное, но, как я себе представляю, сыщик должен быть этаким мрачным типом с непроницаемым лошадиным лицом, большими ногами и недоверчивым взглядом прищуренных глаз. Сидящим почти все время в кустах, с громадным армейским биноклем и бутербродом в кармане. А тут вы… такая непохожая на сыщика! И на женщину-следователя вы тоже не похожи — знавал я одну такую! А может, это все камуфляж — искренность, неумение солгать? А на самом деле вы ого-го! — Игорь Петрович ласково-насмешливо смотрел на Екатерину выпуклыми темными, ускользающими за тонированными стеклами очков, глазами. — Не обижайтесь, ради Бога, Екатерина Васильевна, я замечательно провел последние полтора часа. Вы напомнили мне моих студентов, и я счастлив!

«Да, — подумала Екатерина, — он прав, я действительно чувствую себя студенткой, причем далеко не отличницей!»

— Игорь Петрович, а вы не против, если я с кем-нибудь из ваших сотрудников поговорю?

— Люди у меня, как правило, в рабочее время заняты. — В голосе его появилась некоторая жесткость. — Можете задать свои вопросы моему секретарю, Лидии Антоновне. Она информирована, как никто другой.

«И предана шефу», — подумала Екатерина. Игорь Петрович проводил ее до порога, открыл двери и сказал, обращаясь к секретарше:

— Лидия Антоновна, если у вас нет ничего срочного, поговорите, пожалуйста, с нашей гостьей.

Вот так, дружба дружбой, а работа прежде всего.

— До свидания, Екатерина Васильевна, рад был познакомиться. Звоните, поможем, чем сможем.

Лидия Антоновна, выжидающе улыбаясь, смотрела на Екатерину. Это была приятная дама лет пятидесяти с небольшим, с короткими черными, с сильной проседью, волосами и серыми глазами на слегка увядшем нежно-фарфоровом лице. Бледно-розовая губная помада. Белая шелковая блузка и длинная узкая черная юбка. Высокие каблуки. Нитка лиловых бус. Ничего лишнего, и все очень элегантно.

— Садитесь, пожалуйста, — спохватилась она наконец, указывая на стул. — Я вас слушаю.

— Лидия Антоновна, — начала Екатерина, — меня интересует одна ваша сотрудница, бывшая сотрудница.

— Да? — В глазах секретарши мелькнуло настороженное любопытство. — Кто же?

— Алина Владимировна Горностай. Помните такую?

— Алину? — Лидия Антоновна не пыталась скрыть удивления. — Помню, конечно, помню! Как не помнить? Такая трагическая, нелепая гибель! Молодая, красивая…

— Пожалуйста, расскажите мне о ней. Какая она была?

— Какая? Знаете, она была из тех славянок, в ком не перебродила до конца кровь какой-нибудь цыганской или татарской прабабки, — темпераментная, стремительная, с блеском, если вы понимаете, о чем я. Во всякой одежде красива, во всякой работе ловка — это о ней!

Лидия Антоновна, суховатая и отстраненная на вид, была романтиком в душе. Не такой уж редкий случай среди женщин, проживших жизнь в одиночестве. Некоторые, правда, становятся человеконенавистницами. Она же была доброжелательна и сентиментальна. Увидев рекламу нового фильма о любви, она тут же звонила приятельнице, даме своих лет, и они вдвоем отправлялись в кинотеатр сопереживать злоключениям очередной Есении или Изауры. После кино, наплакавшись всласть, они шли в любимое кафе кушать мороженое и говорили, говорили, говорили… Сначала о фильме, потом переходили на знакомых, сослуживцев — одним словом, обо всем на свете. Это была та самая духовная роскошь общения, которая превыше материальной для людей понимающих. Она была славной женщиной и жизнь вела простую и спокойную. Когда-то, совсем молоденькой девушкой, вышла замуж. Муж был геологом и погиб в тайге. Она и узнать-то его толком не успела.

Лидия Антоновна была самодостаточна, создав уютный мирок, наполненный сентиментальными романами, фильмами о любви, серо-голубыми африканскими фиалками, звонками приятельницам и рецептами печенья. Раз или два случались в ее жизни женихи, уже после смерти мужа, и она всерьез задумывалась о замужестве, но дальше раздумий дело не шло. На вопрос «иметь или не иметь?», как в той старой песенке, она ответила однозначно: «Не иметь!» Ни тети, ни семьи, ни собаки! Если бы ей пришлось определить свою жизненную философию, ей бы хватило трех слов: «Жизнь — это радость!» Она не считала себя обделенной, и все в жизни ее радовало. Радовали дождь, лес, закатное солнце, утренний кофе, шоколадные конфеты, кружевное белье. Что может быть лучше, когда сидишь с ногами на тахте, рядом коробка «Млечного пути», а по телевизору интересный фильм?

Судьба была благосклонна к ней, никогда не предложив жестокого выбора между добром и злом, честностью и бесчестием или предательством. Ей везло с начальниками. Ее уважали и ценили за трудолюбие, спокойный нрав и надежность.

— Знаете что, — Лидия Антоновна словно решилась на что-то, — если у вас есть время, мы могли бы пообедать вместе, у меня перерыв через… — она посмотрела на часы, — семнадцать минут. Тут рядом есть совершенно очаровательное кафе, мы часто там обедаем, хотите?

— Хочу, конечно, хочу! — обрадовалась Екатерина. — Спасибо вам.

— Не за что. Можете посидеть здесь, — предложила Лидия Антоновна.

— Я, пожалуй, подожду вас на улице, день прекрасный. — Екатерина поднялась. — Я не прощаюсь.

Минут примерно через тридцать они сидели в маленьком кафе со смешным названием «Семеро с ложкой», убранном в народном стиле — расписные блюда на стенах и самовары на полках.

— Рекомендую вареники с капустой и грибами, — сказала Лидия Антоновна. — Лучших вареников я в своей жизни не ела!