Наш маленький Нью-Йорк - Лора Брантуэйт Страница 31

Эмили не помнила, как заснула, точнее помнила только, что заснула счастливой, до самых краев своего существа полной пережитого наслаждения.

И ей страшно не хотелось просыпаться. В общем-то она уже проснулась, но мысль о том, чтобы открыть глаза, казалась ей невыносимой.

За тоненькой завесой век ее ждал большой, холодный, жестокий мир. Воспоминания о вчерашнем таяли, и она едва не плакала от горечи: ну почему так? Почему все уже закончилось? А вдруг это больше не повторится? И сколько будет орать этот дрянной будильник?!

Со злым шипением она села на постели и потянулась к будильнику. Потом обернулась к Тому. Он лежал на боку, подперев голову кулаком. И по его глазам Эмили поняла, что, если она даст ему хотя бы маленький шанс, все повторится, и не раз.

Эмили покраснела:

— Привет.

Глупо говорить «привет» парню, с которым проснулась в одной постели, а что еще ему сказать?

— Доброе утро. Как спала?

— Не помню, наверное, хорошо. — Эмили смущенно улыбнулась. — А ты?

— А может, хватит светских бесед? — Он наклонился к ней, чтобы поцеловать.

Позволить ему сейчас это сделать — значит согласиться с тем, что… все повторится. Может, сейчас, может, этим вечером.

А хочет ли она этого?

Возникла заминка. Эмили пыталась найти ответ на этот вопрос в своем сердце, но невозможно предаваться самокопанию и поцелую одновременно. Том отстранился, на лице его промелькнуло болезненное выражение.

— Что-то не так? Ты жалеешь?

— Мне надо подумать, — честно ответила Эмили.

— Откровенно.

— Да.

— Меньше всего я хотел доставить тебе какие-то неприятности.

— Что ты! Мне было очень приятно. Но сейчас я…

— Растеряна?

— Да, пожалуй, растеряна. И мне надо на работу. Поговорим вечером?

— Поговорим.

Эмили выскользнула из постели. Одеяло было только одно, поэтому она не стала стаскивать его с Тома, а натянула на себя футболку, висевшую тут же, на стуле. Никогда в жизни она не одевалась так поспешно и неловко.

Наверное, если бы моменты сладчайшей гармонии не чередовались в жизни с моментами острой неловкости и прочих проявлений дисгармонии, жизнь была бы не жизнь, а малиновый джем.

Утро получилось на редкость скомканным. Как ни торопилась Эмили поскорее улизнуть из дому, с глаз Тома, все равно опоздала на работу и получила легкий нагоняй от Миранды.

— Ты странно выглядишь, — констатировал Скотт. — Личико румяное и цветущее, а глаза бегают, и морщины на лбу совершенно страдальческие.

Эмили задумалась, что бы такое ему сказать, чтобы не напороться на придирчивые расспросы, презрительное хмыканье, но и не соврать, у Скотта чутье на ложь.

— Вчера приходил Роберт.

Надо же, а она почти забыла об этом!

— О-го-го! И что? На коленях умолял вернуться и ты согласилась?

— Нет, ни то ни другое. То есть ему очень хотелось бы возобновить отношения, но до коленопреклонения не дошло, слава богу. Да и я была далека от того, чтобы ему что-то простить.

— Так и чем кончилось дело?

— Пришел мой сосед и спустил его с лестницы.

— Вот это да! — восхищенно воскликнула закройщица Бетси. Оказывается, весь разговор она слушала, навострив ушки.

И пускай! Эмили распушила несуществующий хвост от гордости. Да, черт подери, за нее есть кому вступиться!

— Еще интереснее! — Скотт восхищенно пощелкал языком. — И что? Он получил заслуженную награду?

— К-какую?