Унесенные ураганом - Роксана Сент-Клер Страница 31

– Колин! – Взглядом Камерона можно было убить.

– Да ты посмотри на нее. Так же скуксилась, как он при отъезде.

Мурашки перебрались с ее спины к сердцу.

– Вот как? – Николь пожала плечами. – Значит, ему не нужно было уезжать.

– Он поступил так, как считал нужным, – сказал Камерон. – Квин всегда поступает правильно.

Николь недоверчиво хмыкнула.

– Да ну?

– Так точно. – Тон Колина выражал возмущение, что кто-то способен в этом сомневаться. – Я-то рублю сплеча, а вот Квин, он ответственный парень. Иногда срывается, но ответственный.

Николь улыбнулась.

– Срывается и все же ответственный? – Теплое чувство к братьям затопило ее сердце. – Спасибо за то, что приехали сюда и так старательно работали. Я очень высоко ценю вашу помощь.

– Ну а как же иначе? – удивился Колин. – Квин позвонил на той неделе и сказал, что он...

Камерон поспешно схватил брата за плечо:

– Помолчи.

Колин покосился на него:

– Ей надо бы знать.

– Пусть сам скажет.

Теперь надо говорить ровным голосам и смотреть твердо.

– Могу я задать вопрос и получить честный ответ?

– Нам уже пора идти, – объявил Камерон.

– Я абсолютно честен! – Колин, поигрывая с золотым колечком в своем ухе, убийственно ухмыльнулся.

– Квин кое-что мне сказал, и это... поставило меня в тупик. Он сказал... что я у него единственная. Не знаешь, что бы это значило?

Колин метнул взгляд на Камерона, потом перевел на нее, но промолчал. Камерон шагнул ближе и положил руку ей на плечо.

– В нашей семье «единственная» – это твой компаньон по духу. Твоя судьба.

Под ногами Николь закачалась земля.

– Так говорит наша ирландская бабушка, – добавил Колин. – Что для каждого есть только одна суженая, и когда мы найдем ее, то поймем это.

– Ну а если нашел и бросил, тогда?

– Единственную не бросают, – мрачно сообщил Колин.

– Я очень доволен, что нам довелось встретиться, – сказал Камерон.

– И увидеть твое объявление, прежде чем его сняли, – добавил Колин.

– Я не снимала... – Николь оборвала себя. Это не имеет никакого значения. Все равно она собиралась позвонить в понедельник, чтобы ее рекламу убрали. Наверно, дядя Салли перенес свою распродажу на более ранний срок.

– Отличное объявление, между прочим, – Колин ехидно улыбался. – Плод истинного вдохновения.

– Вы даже не имеете представления, насколько истинного, – с трудом проговорила Николь.

Закрыв входную дверь, она прижалась к ней лбом. Голос Колина продолжал звучать у нее в ушах:

Единственную не бросают.

Это может значить только одно. Она, Николь, не является той единственной.

Когда Квин Макграт принимал решение и начинал действовать, помешать ему не могло ничто. Так было и в эти выходные в Нью-Йорке. Когда он приземлился в Ньюарке, сразу же позвонил братьям в «Морской ветерок» и сообщил о своем решении.

Камерон сперва засомневался, но Колин заставил его подчиниться и даже дал Квину несколько полезных советов.

В кабинете Дэна Йоргенсена Квин сказал: «Я увольняюсь». Два совсем простых слова. Выражение, появившееся после них на лице Йоргенсена, стоило того, чтобы только ради этого слетать в Нью-Йорк.

На сердце сразу стало легко. Квин уже давно знал, чем все кончится. Нужен был только какой-то толчок, чтобы сдвинуть его с мертвой точки.

Может быть, сработало разочарование в глазах Николь во время того телефонного разговора. Может, все случилось, когда он прибивал на место толь и вспомнил, как ему нравилась в свое время эта работа. А может, щелчок в голове произошел тогда, когда он шагнул в лифт для вознесения в небеса.

Да неважно. Важно, что сам Квин изменился. Недостаточно, впрочем, чтобы отказаться в последний раз сыграть в бейсбол.

На это ушла вторая половина воскресенья. Сыграл он хорошо, вечером позвонил бабуле, потом уложил вещи.

И наконец-то он ведет свою машину с убирающимся верхом вдоль по Первому шоссе. Прославленное панно видно с центральной полосы прекрасно. Он вспомнил самое первое послание и не мог удержаться от улыбки. Леди в Синем.

Вскоре Квин входил в «Морской ветерок» с уверенностью человека, чей инстинкт редко подводит.

– Николь здесь? – спросил он у задорной рыжей Салли.

У той приоткрылся рот.

– Она сейчас живет в доме у тетки. Вряд ли будет здесь сегодня; завтра, может быть.

Завтра? Ждать так долго? Ну нет.

– Адрес дайте, пожалуйста.

Салли колебалась.

– Ладно, вашим братьям я его дала.

– Моим братьям? – Квин нахмурился. – Им зачем?

– Хотели с ней поговорить.

Салли накорябала адрес на клочке бумаги и протянула ему.

– Спасибо. Да, вы шестнадцатый номер сдали уже?

– Господи, ну конечно. Сразу же.

– А восемнадцатый?

– Это домик Николь. Правда, если бы подвернулся постоялец...

– Прекрасно. Я его беру. На неопределенный срок.

– А что скажет Николь?

– С Николь я разберусь сам. – Квин широко улыбнулся, видя ее огорошенное лицо.

Проезжая мимо панно, он на него не взглянул, чтобы не отвлекаться от плана. Нужно помнить совет бабушки. Они проговорили долго, и самое важное было:

– Отыщешь ее, и никогда уже больше не отпускай.

Нет, бабуля. Не отпущу, ни за что не отпущу. Он все еще улыбался, когда Фредди открыла ему.

– Привет, Фредди. Я ищу Николь.

– Она уехала обратно в «Морской ветерок», солнышко.

У Квина упало сердце. Весь план на глазах идет прахом.

– Давно уехала?

– Пять, десять минут – не больше.

– На красной «хонде»?

– Да, и ты можешь позвонить ей по сотовому.

Ну уж нет!

– Придется ее искать. Спасибо, Фредди.

Но что за выражение у нее на лице? Она старательно потянула носом.

– Хорошо пахнет сегодня, тебе не кажется?

Вот чокнутая. Он коротко кивнул, а она добавила:

– Пахнет... любовью.

Квин расхохотался, сграбастал ее за плечи и звучно чмокнул в щеку.

– Черт, ты права, Фред.

Выезжая на улицу, он все еще видел, как она стоит в дверях своего дома. Дважды ударил по кнопке сигнала и помахал ей. Потом потянул носом, подражая Фредди. Пахнет любовью. Никаких сомнений в этом нет.