Чарлз-стрит, 44 - Даниэла Стил Страница 31

— Очень жаль. Он такой милый. И симпатичный. Не вздумай знакомить его с моей мамой, иначе она начнет за ним гоняться, пока не затащит к ближайшему адвокату по разводам. Может, и тебе стоило бы.

Мария покачала головой и засмеялась.

— А вдруг твоя мама и вправду ему пара? Лично я на эту роль не гожусь. Такие мужчины не для меня. Мы с Джоном были верны друг другу всю жизнь. Мне нравятся такие мужчины, как Джон. Да, Шарль-Эдуар красив и мил, но ведет он себя из рук вон скверно, — убежденно закончила Мария.

— Совсем как мой отец, пока не женился на Эйвери. Иногда даже такие мужчины меняются.

— Да, один из сотни миллионов. Нет уж, я рисковать не стану. Лучше буду работать и дружить с ним, — решительно заключила Мария и улыбнулась. — Пусть доставляет хлопоты кому-нибудь другому, а не мне.

Вернулись из сада Крис и Шарль-Эдуар — с окурками кубинских сигар, привезенных знаменитым шеф-поваром. Француз разлил коньяк и, потягивая его, сообщил во всеуслышание, что уже тридцать лет любит Марию. Он не сводил с нее глаз, полных обожания, но Мария только смеялась. На его признания она ответила с толикой сарказма:

— Да, и меня, и еще десять тысяч женщин. Длинноват список, Шарль-Эдуар, — поддразнила она, но он лишь улыбнулся:

— В этом списке ты всегда была первой! — И он подмигнул.

— Только потому, что ты никак не мог меня заполучить и до сих пор не можешь. И потом, мне нравится твоя жена.

— Мне тоже, — ответил он деловито, но с проказливой усмешкой. — Просто я в нее не влюблен. И никогда не был. Теперь мы просто добрые друзья. Однажды она набросилась на меня с мясницким ножом, — добавил он, многозначительно указывая окурком сигары повыше своих ног, и все рассмеялись. — С тех пор я стараюсь не сердить ее. — Он добавил, что у них, как и у Марии, нет детей и что он никогда не хотел их. — Я же сам как ребенок, — признался он. Француз был невозможно обаятелен и держался совершенно непринужденно. Все были очарованы им, вечер выдался волшебным, вдобавок Шарль-Эдуар пообещал перед отъездом приготовить для всех что-нибудь еще. Он нравился Франческе, она жалела только, что он не свободен и не может жениться на Марии. Они явно относились друг к другу с уважением, дружески подтрунивали один над другим, Шарль-Эдуар не переставал ухаживать за Марией, а она, казалось, раскрылась, словно цветок весной. Было удивительно наблюдать, как она менялась под восхищенными взглядами мужчины. Франческа с грустью думала, что такая миловидная, добрая и одаренная женщина до сих пор одна. Мария ничем не выдавала, что одиночество тяготит ее, но Франческа понимала, что временами ей становится тоскливо. Настойчивого стремления к замужеству, как у Талии, в Марии не чувствовалось, и это лишь подчеркивало ее привлекательность. Мария казалась воплощением женственности — неудивительно, что Шарль-Эдуар от нее без ума. И вправду жаль, что он женат. Присмотревшись, Франческа поняла, что Мария, которая хорошо знала его, права: о жене он говорил так нежно, что вряд ли собирался развестись. Действительно француз до мозга костей.

Поздно вечером, попрощавшись с Марией, Франческа вместе с Крисом поднялась по лестнице и задержалась у дверей его комнаты. Несколько минут они беседовали о Шарле-Эдуаре, интересном человеке и поразительно талантливом поваре. О Тодде ни один не упомянул: Крис не хотел расстраивать Франческу, а Франческа все еще наслаждалась приятным послевкусием вечера. Затем она поднялась к себе, а Крис скрылся в своей комнате. За ужином он успел позвонить Йену и убедился, что у мальчика все в порядке.

Все разошлись по комнате, в доме стало тихо. За ужином все порядком выпили, наслаждаясь тонким вкусом вин. К десерту Шарль-Эдуар подал Шато д'Икем, вечер завершился хорошим коньяком. Когда все уже мирно спали, Эйлин бесшумно прокралась по лестнице, неся в руках свои туфли на шпильках. Тихонько, как мышка, она отперла дверь и так же ловко закрыла ее за собой. Снаружи ждал Брэд. Свой мотоцикл он оставил за углом, ждать пришлось долго, и теперь он выглядел недовольным.

— Где ты там копалась? Я тебя час жду.

— Извини. — Эйлин робко взглянула на него. Синяки уже сходили, их следы она замазывала тональным кремом. Брэд сумел убедить ее, что она сама виновата — надо было встать на его защиту, а не злить лишний раз. Эйлин часто слышала то же самое от отца: спуская ее или мать с лестницы, он всякий раз заявлял, что они сами виноваты. Дважды во время таких падений она ломала руку. — Мне пришлось ждать, когда все лягут, — объяснила она мрачному Брэду, торопливо шагая вслед за ним туда, где остался мотоцикл.

— Тебе что, двенадцать? Ты же платишь за жилье. Эта сучка не имеет права тебе указывать.

— Нет, имеет. Это ее дом. Она может выселить меня.

— Да пошла она! — зло выпалил Брэд, швыряя Эйлин шлем. Через минуту они уже неслись прочь, Эйлин сидела у Брэда за спиной, изо всех сил вцепившись в него. Он злился, но она была непреклонна: к ней в Комнаты ему нельзя. Оставалось только отправиться к нему. Эйлин хотелось загладить вину за то, что в прошлый раз она разозлила его. Он прав, напрасно она не вступилась за него перед остальными. Как и ее отец, Брэд легко убедил девушку, что она ведет себя неправильно. Сегодня ночью Эйлин собиралась доказать ему, что она способна считаться с ним.