Повелитель тьмы - Энн Стюарт Страница 31

— Правда? — поежилась Клер. — Все равно не представляю, как ты это смогла выдержать. Конечно, если бы не его рука, он был бы очень даже привлекательным мужчиной, но… Ну, он поцеловал тебя в губы. А что ты ему на это сказала?

— Как я могла говорить, у меня рот был занят. Поцелуй был долгим.

— Не понимаю. Долгий поцелуй? Как так? Ведь что такое поцелуй: коснулся губами губ, и все.

— Нет, не все. Моя дорогая. Когда он начал своим языком…

— Языком? — переспросила потрясенная услышанным Клер.

— Я пыталась увернуться, но он держал меня так крепко, что мне оставалось только позволить ему целовать себя.

— О, мой бедный ангел, — простонала Клер. — Какую страшную пытку тебе привелось выдержать!

— Я бы не назвала это пыткой — возразила Элис. — Поначалу я, правда, испугалась, но потом это оказалось так приятно. У меня закружилась голова и потемнело в глазах — мне чудилось, что я лечу куда-то в пропасть на мягкой бархатной подушке, и мне не страшно, а сладко чувствовать это падение. Меня окружала тьма, и в ней сверкали и вращались яркие звезды. Я схватила Саймона за плечи, чтобы не упасть, и… — она остановилась, заметив осуждающий взгляд Клер.

— И тебе это понравилось, — вынесла свой приговор младшая сестра.

— Не знаю. Клер, — ответила старшая обычным своим деловым тоном. — Наверное, нужно будет еще разок попробовать.

— Элис! — испуганно воскликнула Клер.

— Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы не пришел Ричард, — добавила Элис. — У меня все дрожит внутри, когда я думаю о том, что могло оказаться на уме у лорда Саймона.

— Дело не в его уме, а в твоем, — возразила Клер. — Он пытался околдовать тебя, вот что это было. Наверное, снова опоил тебя каким-нибудь зельем. Все, о чем ты говоришь, случилось с тобой от этого, а не от поцелуя.

— Ты хочешь сказать, что у меня с головой что-то не в порядке? — задумчиво спросила Элис. — Может быть, может быть. Я и сама порой так думаю, ведь раньше со мной никогда ничего похожего не случалось.

— Колдовство, тут и думать нечего. Отравитель!

— Ничего подобного, — разозлилась вдруг Элис. — У него в комнате я ничего не пила. Нет, не это сделало меня слабой и беззащитной. Здесь что-то другое. И, между прочим, заметь, что хотя Саймон Наваррский и любит припугнуть окружающих, любит показать им, какой он могучий и загадочный, но на самом деле он просто человек, Клер, просто мужчина. Не больше и не меньше.

— Ты по-прежнему хочешь выйти за него замуж? Принести себя в жертву ради меня? — Было заметно, что Клер остро переживает свою вину перед старшей сестрой. Элис улыбнулась:

— Клер, дорогая моя, мне начинает казаться, что никакой жертвы с моей стороны здесь вообще нет.

Клер недоверчиво посмотрела на старшую сестру. Как она изменилась за такое короткое время! Лицо Элис не было больше озабоченным, щеки ее порозовели, глаза искрились веселым огнем. Она даже похорошела и больше ничем не походила на монашку — скорее на шаловливую школьницу. И еще у Клер появилось ощущение, что теперь мысли Элис занимает вовсе не младшая сестра, а кто-то другой, и она знала имя этого человека.

Клер отметила в мыслях это неприятное для себя открытие и холодно произнесла:

— Возможно, выйти замуж за Гренделя для тебя теперь предпочтительнее, чем вернуться в монастырь. Но я помню, что стать монахиней было для тебя когда-то целью всей жизни. Так что стоит тебе сказать одно только слово, и…

— И что, моя хорошая? — спросила Элис. — Ты поспешишь занять мое место и принесешь в жертву себя? Или продырявишь моего жениха кинжалом?

— Напрасно смеешься. Я, если потребуется, готова на все, — с достоинством ответила Клер.

— В этом нет необходимости. По-моему, мы с Саймоном Наваррским очень хорошо подходим друг другу. Он кажется мне человеком интересным и талантливым, у него можно многому научиться.

И стойкая, решительная Элис смущенно покраснела при этих словах, чем привела Клер в полнейшее замешательство.

Саймон Наваррский стоял возле узкого окна и смотрел вдаль. Он любил комнату, отведенную ему в северной башне, прежде всего именно за то, что из ее окна можно было глядеть поверх замковых стен на далекий синий лес, тянувшийся на много миль к востоку, через холмы, до самого морского побережья. Отсюда он мог видеть и то, что делается во дворе и на самих стенах замка.

В комнате его невесты еще не спали, он видел мелькающие в ее окне женские силуэты, хотя и не мог с точностью сказать, кто это — Элис или Клер. Эту спальню Ричард выделил для своих сестер по подсказке Саймона. Она была расположена таким образом, что из своей комнаты, расположенной почти под самой крышей, Саймон мог наблюдать за тем, что делается в комнате его невесты, незримо охраняя ее.

Он был достаточно умен и осторожен, чтобы не доверять никому, и в первую очередь своему господину. И леди Элис он с первого дня решил не выпускать из виду. Тогда ему просто хотелось быть уверенным в том, что если она и заведет себе любовника, — на что Саймон изначально был согласен, — это останется тайной для всех окружающих.

Но теперь, узнав на вкус невинные губы Элис, он уже не мог и представить себе, что кто-то другой, не он, будет обладать нежным и упругим телом этой девушки. Поначалу он был готов даже к тому, что и девственности ее лишит кто-нибудь другой. Сказать по правде, Саймон недолюбливал девственниц, зная, что первая ночь для них — это всегда страх, боль, крик и никакого удовольствия ни себе, ни мужчине. К тому же девственницы, дожившие до того дня, когда их сделает женщинами Саймон Наваррский, как правило, бывали не очень юными и страшными, как смертный грех. Те же, что были помоложе и покрасивее, доставались другим, тоже более молодым и красивым.

Но теперь Саймон не мог себе представить, что кто-то другой, не он, первым разведет в стороны ноги леди Элис и погрузится между них, заставив ее вскрикнуть в тот миг, когда девушка становится женщиной. Он никогда не был жадным, но единственное, чего он не хотел разделить ни с кем, была девственность леди Элис из Соммерседжа.

В узкой прорези окна спальни мелькнул огонек свечи, качнулась женская тень. Саймон всмотрелся внимательнее в неясные очертания фигуры и по тому, что волосы у женщины были приглажены, а не стояли пышной копной, он понял, что эта тень принадлежит его невесте.

Он мысленно пожелал Элис доброй ночи и попросил у нее прощения за сегодняшний вечер, несомненно, смутивший ее мысли и взбудораживший тело.

Элис представлялась Саймону женщиной, о которой он всегда мечтал, — преданной, искренней, страстной. Неудивительно, что ему так хотелось обладать ею. Удивительнее то, что она, похоже, сама желала того же.

Саймон отошел от окна, остановился возле стола, на котором лежала его почти законченная рукопись. В ней не было описания того снадобья, которое хотел получить от него лорд Ричард. Снадобья, которое должно было стать смертельным для юного короля.