Прекрасная Каролина - Сандра Мартон Страница 31

В это время года заработать переводами было почти невозможно. Тем не менее она заглянула в университет, в надежде, что ей что-нибудь предложат. Ей сказали, что есть одна работа, правда, не перевод, а исследование некоторых произведений Пушкина, но профессор, которому это нужно, появится только завтра.

Ее телефон звонил несколько раз. Лукас говорил, что просто хотел слышать ее голос.

Она вернулась домой, к Лукасу домой, вся потная и уставшая. Швейцар поздоровался с ней, назвав по имени, то же самое сделал консьерж. Ей было приятно, что они ее узнают.

Оливер обрадовался ее приходу больше всех. Каролина подхватила его на руки, поцеловала его рыжую макушку и сказала ему, какой он хороший парень. Затем она опустила его на пол и проследовала на кухню, где достала стакан и наполнила его водой…

Опять зазвонил телефон.

Но это был не Лукас. Это была Дани Синклер. Удивленная, Каролина взяла трубку.

Дани сразу перешла к делу:

— У меня есть работа, связанная с переводом, которую я не смогу взять. Завтра в четыре дня в отеле Roosevelt. Это займет всего пару часов. Ну как?

Каролина села за стол:

— Дани, я не хочу делать ничего такого, как в тот раз. Не хочу играть никакие роли.

Дани захихикала:

— Расслабься, дорогуша. Это будет деловой разговор. Одна важная персона из России встречается с одним парнем из мэрии. Представитель мэра будет со своим переводчиком. Русский хочет того же. Он попросил меня, потому что я уже однажды переводила для него, но у меня другие дела. Что скажешь? Только не говори мне, что тебе не нужна работа. Ты ведь знаешь, что творится, когда начинаются каникулы.

— Ты права, — медленно сказала Каролина.

Оливер мяукнул и запрыгнул ей на колени.

— Но, возможно, завтра я буду занята.

— В университете?

— Да. С Итаном Бруштайном.

— Фу ты.

Каролина рассмеялась. Профессор Бруштайн был очень умным, но его не очень жаловали из-за скверного взрывного характера.

— Согласна. Бруштайн — не очень хороший способ для приятного времяпрепровождения, но я ему нужна на час или два.

— Работа в гостинице займет часа три. Минимум. Может, четыре.

— Четыре часа, — пробормотала Каролина. — А я буду иметь дело только с этим парнем?

— Разве я не сказала? — нетерпеливо воскликнула Дани.

— Ладно… Назови его имя и скажи мне, в каком номере он остановился. А, и еще, сколько он собирается заплатить мне, и…

— Мур-р-р-р!

Оливер спрыгнул на пол и ощерился, его шерсть встала дыбом, Каролина повернулась и увидела Лукаса, который стоял в дверях.

Всю усталость как рукой сняло, она вскочила на ноги и улыбнулась ему:

— Лукас. Какой приятный сюр…

Она остановилась на полуслове, увидев мрачное выражение лица Лукаса и посмотрев в его холодные как лед глаза. Ее сердце упало.

— Дани, — сказала она в трубку. — Мне нужно идти.

— Нет, подожди. Я не дала тебе имя парня и…

— Я перезвоню. — Каролина захлопнула крышку телефона. — Лукас? Что-то не так?

Он криво усмехнулся:

— А почему что-то может быть не так?

— Я не знаю. Поэтому я и спрашиваю. — Она снова прочитала в его глазах то холодное осуждение. Нет. Сейчас все было намного хуже. — Дорогой. Пожалуйста. Что случилось?

Лукас почувствовал, что сейчас взорвется от ярости.

Впервые она назвала его ласкательным словом, а не по имени. Это должно было наполнить его счастьем. Вместо этого, он разозлился еще больше. Как она может называть его «дорогой» после всего того, что он только что услышал? Этот оживленный деловой разговор с Дани Синклер. О возвращении Каролины на… на работу.

Его горло наполнилось горечью.

Она стояла перед ним и смотрела на него своими огромными глазами. На ней были сандалии, розовый хлопковый топ и белая юбка, в руке она все еще держала маленькую белую сумочку.

Судя по всему, она только что вернулась домой. То же самое сказал швейцар, и Лукас бросился к лифту со смешанным чувством радости и ужаса от того, в чем собирался ей признаться. А когда вышел из лифта, он пошел на ее голос и увидел ее такую красивую и соблазнительно невинную…

Может, это ее привычное амплуа. Выглядеть по-девичьи невинно, что подразумевало наивность и что подкупало его раньше.

Но теперь это не сработает.

— Лукас?

Она прикоснулась к нему. Он отбросил ее руку:

— Говорю же. Ничего не случилось. Ничего страшного. Просто пришел домой пораньше.

Каролина изумленно посмотрела на него. Конечно же происходило что-то ужасное. И, что бы это ни было, оно касалось ее. Она сглотнула и облизала пересохшие губы:

— Я… я очень этому рада.

Ее слова были пыткой для него. Он вспомнил, как вдруг потерял всякий интерес к сделке, которую обсуждал вместе с французом, как вскочил на ноги, когда они пили коктейль.

Банкир с удивлением посмотрел на Лукаса.

А потом, может быть, из-за того, что банкир был французом и должен был знать толк в сердечных делах, Лукас сказал, что все дело в женщине, что ему очень жаль, но он вынужден уйти.

Банкир улыбнулся, поднялся с кресла и пожал Лукасу руку:

— Как у вас в Америке говорят? За дело, чувак!

Лукас рассмеялся, выскочил за дверь, поймал такси, сказал водителю, что заплатит ему на пятьдесят долларов больше, если он очень быстро доставит его домой…

— Лукас. Пожалуйста. Скажи мне. О чем ты думаешь? Почему ты так на меня смотришь?

Его челюсти сжались. Он уговаривал себя успокоиться.

Но не смог.

Ему казалось, что он умирает, и единственным способом покончить с этим было продолжать двигаться и сделать то, что должен был сделать с самого начала.

Выбросить Каролину Гамильтон из своей жизни.

Или впустить ее туда, но на таком положении, к какому она привыкла.

Лукас приказал ей следовать за ним.

Он бросился к лифту. Спустился вниз. Не останавливаясь, пересек вестибюль. Никаких «здравствуйте», «как поживаете», «чудесный день» консьержу и швейцару. Выйдя на улицу, он не убавил темпа и быстро зашагал к углу улицы.

Каролине пришлось бежать, чтобы поспевать за ним.

— Куда мы идем? — спросила она, но он промолчал, и она отказалась от дальнейших попыток услышать хоть какое-то объяснение.

Каролина сосредоточилась на том, чтобы не потерять его из виду, когда они пересекли Мэдисон-авеню и подошли к высокому многоквартирному дому. Несколько слов швейцару, и у него в руках ключ.