Безбрежное чувство - Джо Гудмэн Страница 31

— Все это крайне странно и неприятно, — наконец сказал Салем. — В самом деле, Рэй, мы родня, и как раз поэтому мне хотелось бы знать, чего ради тебя приняли за женщину легкого поведения. Джерри, я жду объяснений!

Это прозвучало как команда, но Джерри не мог винить друга. Он и в самом деле был в ответе за случившееся и не намерен был изворачиваться, хотя на кону была их давняя дружба. Насколько он понял, Рахаб не горела желанием исповедоваться, но эта было ее дело. То, что она носила фамилию Маклеллан, не ставило ее выше всех, и он был не против дать ей это понять, даже ценой больших неприятностей.

— Я впервые увидел ее «У Вульфа», где она разносила пиво и вела себя словно на панели.

Шеннон пошевелил пальцами, словно желал стереть след этих слов с губ Джерри. Салем и глазом не моргнул.

— А почему ты разносила пиво, Рэй?

— Понятия не имею. Я думала, ты мне объяснишь…

— Прекрати допрос, Салем! — вмешался Ной. — Разве не видно, что это ни к чему? Она помнит не больше, чем старый склеротик. Не сверкай так глазами, сестричка, это ведь правда.

— Ной всегда режет правду в глаза, — заметил Джерри специально для Рэй.

— Вот как?

Очень мило. Рэй опустила взгляд. В том, что она сидела вот так, одна на скамье, отделенная от остальных некоторым — пусть даже и небольшим — пространством, было нечто от судилища. К тому же ей не на что было откинуться, не за что ухватиться. Она словно парила в пустоте, изнемогая от желания найти точку опоры, вцепиться в первую попавшуюся протянутую руку — в смысле в любой фрагмент разговора, который был бы ей хоть отдаленно понятен и знаком.

— Странно! — повторил Салем резче, заметив потерянное выражение ее лица. — Что же, она никак не объяснила свое поведение в тот злополучный вечер?

— Сначала на объяснения не нашлось времени, а потом уже нечего было объяснять. Наверняка ты отлично знаешь, что произошло в тот вечер в таверне.

— Я убила человека, — вмешалась Рэй. Она была готова заплакать, — Если бы не Джерико, я бы уже болталась в петле! С вашей стороны несправедливо так с ним поступать! Или вы не рады, что он вызволил меня из неприятностей?

Джерри попытался подойти к ней, но Салем оказался быстрее. Он почти прыжком преодолел расстояние, отделявшее его от сестры, присел рядом и раскрыл ей объятия. Рэй укрылась в них так естественно, что стало ясно: между этими двоими существовали узы более глубокие, чем те, что хранятся в памяти.

Лицо Джерри осталось бесстрастным, но он ощутил острую боль в душе, словно оттуда было вырвано то, с чем он уже успел сродниться, что привык считать своим. Что ж, он всегда знал, что ничего не может предложить приличной женщине. Черт возьми, он был недостаточно хорош для Рэй, даже когда она была в его глазах просто шлюхой.

Брат и сестра оставались в этой позе довольно долго. Рэй тихо плакала на груди у Салема, а тот гладил ее по голове и повторял слова утешения — избитые, но ценные, потому что произносились ласковым тоном.

— В этом деле все еще много неясностей, — обратился Салем к Джерри, когда девушка выплакалась, — но Рэй права, мы все к тебе несправедливы. Нам бы нужно благодарить тебя за все, что ты для нее сделал. Спасибо, друг!

Джерри невольно поежился. Ему труднее было смириться со словами благодарности, чем с гневным осуждением.

— Не за что, — сказал он небрежно.

— Как мило с твоей стороны! — заметила Рэй, отирая слезы. — Поверь, Салем, тебе есть за что благодарить его. Хлопот со мной был полон рот. Для начала я свалилась в горячке, и Джерри пришлось быть при мне сиделкой.

— Боже правый! Так ты отправилась в таверну еще и больная? В тот день у вас с Эшли, должно быть, ум за разум зашел! — Видя, что она только хлопает глазами, Салем быстро остыл. — Ах да, ты ведь ничего не помнишь.

— При чем тут Эшли? — вырвалось у Джерри.

Судя по подозрительному взгляду Рэй, она все еще считала его чувства к жене брата далеко не невинными. Джерри пожалел, что спросил.

— Пусть расскажет Ной, — сказал Салем, тяжело вздохнув: он не простил Эшли ее роли в истории с исчезновением Рахаб и вовсе не желал раскрывать это перед другими. — Из меня рассказчик никудышный.

Ной поднялся и принялся ходить по каюте, словно на военном совете, излагая суть дела четко и без прикрас. Рэй с жадностью ловила каждое слово в надежде наткнуться на деталь, которая дала бы толчок памяти. Но все сказанное оставалось далеким, как пьеса, которую читают вслух, и никак не получалось вообразить себя в качестве главной героини.

Из услышанного складывался смутный образ Эшли, усталой и встревоженной, ее изящных рук, комкающих платок при звуках переклички дозорных, объявляющих комендантский час. Впрочем, она недолго мучилась неизвестностью — она принялась действовать. Доверенный человек из числа слуг был отправлен в таверну и принес известие о том, что девушка, по описанию очень похожая на Рэй, обвиняется в убийстве. С риском попасться и тем самым подорвать доверие властей, Эшли пробралась в лагерь Вашингтона в поисках Ноя. Она рассчитывала получить от него хоть какие-то сведения о золовке.

— К счастью, там она почти сразу наткнулась на Крюгера. Тот был не в лучшей форме и объяснил, что не решился выйти на связь, а вместо себя отправил Смита. — Он адресовал Джерри нелюбезный взгляд и снова повернулся к сестре. — Узнав, что вы покинули таверну вдвоем, мы по глупости решили, что все обошлось, тем более что Эшли поручилась за Смита — он, мол, присмотрит за тобой, пока не уляжется шум. Первые сутки мы уверяли друг друга, что это мудрое решение — не появляться в городе. Еще полсуток мы задавались вопросом, какого дьявола Смит не дает о себе знать. А потом…

— Потом я вернулся домой, — вмешался Салем.

Его слова упали, как камень, и были недвусмысленно холодны и суровы.

— Если я всегда режу правду в глаза, то Салем у нас склонен к скоропалительным выводам. Хоть они со Смитом и друзья, он сразу предположил худшее.

Рэй залилась краской. Она очень надеялась, что глаза ее не бегают, как у человека, чья совесть нечиста. Джерри, казалось, и бровью не повел, но от ее острого взгляда не укрылось, что лицо его еще больше потемнело. Похоже, он был задет.

— А все потому, — продолжал Ной, — что мы не нашли шхуны в условленном месте.

— Я увел шхуну, — бесстрастно объяснил Джерри. — Я сделал это ради ее безопасности.

Ее безопасности! Девушка внутренне содрогнулась. Она не была уже для Джерри Рыжей, но не стала ни Рахаб, ни Рэй. Просто «она». Что ж, раз уж разрыв неизбежен, она сама поставит точку! Поэтому, когда Ной задал Джерри очередной вопрос, Рэй перехватила инициативу и взялась пересказывать все, что случилось с ней за три дня, проведенных на борту шхуны. В свой рассказ она добавила изрядную порцию юмора, выставив себя в виде пустоголовой вертихвостки, не только бойкой на язык, но и неразборчивой в выражениях. Джерри, напротив, предстал воплощенным джентльменом. Он якобы безропотно выносил все ее выходки и упорно наставлял ее на путь добродетели.