Буду твоим единственным - Джо Гудмэн Страница 31

Элизабет слышала о Рыцарях. Они давно стали легендой. Но первое название было незнакомым.

– Компас? – Она нахмурилась, затем сообразила. – Ах да. Норт, Саут, Ист, Уэст. Хотя насчет мистера Марчмена не совсем понятно.

Саут пожал плечами:

– Он просто еще не дорос.

– Лорд Нортхэм говорил то же самое. – Она бросила взгляд на виконта. Свеча, которую он держал в руке, освещала его красивое лицо, смягчая резкие черты. – Он просил вас что-то сказать мне?

Удивление Саута было неподдельным. Он даже выругался. Впрочем, тут же спохватившись, он извинился и заявил:

– Вы не знаете Норта, если думаете, что он способен на такое.

– Это верно, – признала Элизабет. – Я не знаю его. Мы всего лишь несколько раз разговаривали с момента его прибытия. Так, ни о чем особенном.

Не считая бурной сцены в ее спальне, о которой он, похоже, никому не рассказывал.

– Так что у меня не было возможности прийти к какому-то мнению. Но он, наверное, составил обо мне суждение?

Саутертон приподнял брови.

– Не знаю. Норт очень скрытный. И никогда не распространяется о женщинах – в отличие от Иста.

Строго говоря, Истлин тоже этого не делал, но Саут считал необходимым представить Нортхэма в наилучшем свете. К тому же таково было поручение полковника, которое не слишком нравилось виконту. Он пытался убедить Блэквуда, что заставит его изображать купидона – это не самая лучшая идея, но полковник не желал его слушать.

Саут даже застонал вслух, подумав о том, до чего он докатился. Бросив пристыженный взгляд на сидевшую рядом Элизабет, он запустил пальцы в свои темные волосы и углубился в изучение клочка бумаги, который держал в руке. Они не пожалели времени, чтобы скопировать последнюю – как они надеялись – подсказку, оставив оригинал на месте. Это был длинный и довольно сложный для запоминания отрывок.

– Есть какие-нибудь мысли? – спросил он. – Куда нам теперь: вверх или вниз?

Элизабет не услышала его. Нортхэм ничего не рассказал своим друзьям. Ничего! Ей хотелось плакать от благодарности. Но она ограничилась тем, что взяла листок у виконта, с удивлением заметив, что ее пальцы почти не дрожат. После страха, терзавшего ее столько дней, облегчение было так велико, что по телу прокатился легкий озноб.

– По-моему, нам следует идти вниз, – неуверенно проговорила она.

– Вы не уверены.

– Нет. – Она смущенно рассмеялась. – То есть да. Я хочу сказать, что не уверена.

– В таком случае давайте еще немного подумаем. Должно же что-нибудь прийти в голову. До сих пор нам это отлично удавалось.

Элизабет кивнула, впервые почувствовав себя непринужденно в обществе лорда Саутертона. Когда Луиза сообщила, кто будет ее партнером, Элизабет хотела отказаться от участия в игре. И не потому, что не умела разгадывать загадки, как она сказала виконту, а потому, что не хотела отбиваться от его приставаний в укромных уголках замка. Едва ли ее краткая дружба с его сестрой, не пережившая одного сезона, удержала бы Саутертона в рамках приличий, если бы Нортхэм поделился с приятелями тем, что произошло между ними.

Он не обязан был держать это в тайне. По правде говоря, уверенность, с какой Элизабет назвала себя шлюхой, должна была натолкнуть его на мысль, что она просто озвучила мнение остальных. Так оно и было, только число этих «остальных» было весьма ограничено, и каждый из них имел свои причины для молчания.

Саутертон вопреки ее опасениям оказался внимательным и приятным партнером. Он не только не позволил себе никаких вольностей, но и защищал своего друга, извинялся за невольную брань и проявлял надлежащий энтузиазм в игре, исход которой его вряд ли интересовал.

Элизабет увидела своего спутника в новом свете.

– По-моему, вы очень добры.

Саут искоса взглянул на нее.

– Надеюсь, вы не собираетесь рассказывать об этом каждому встречному? Это погубит мою репутацию.

Она торжественно перекрестилась.

– Отлично. – Он протянул Элизабет руку и помог встать. – Впрочем, я бы не возражал, если бы все узнали, какой я умный.

– Для этого вам нужно найти сокровище.

– Сюда, миледи. Уверен, мы почти у цели.

Галерея представляла собой величественное помещение, спроектированное Иниго Джонсом во времена Якова I. Это произошло в 1615 году, за пять лет до того, как он был назначен главным архитектором Англии. Почти такая же в высоту, как в длину, галерея служила хранилищем произведений искусства, собранных несколькими поколениями Баттенбернов, а также семейных портретов, начиная с портрета первого барона, написанного в 1535 году.

Остановившись на пороге, Саутертон процитировал подсказку:

– «Создатель церкви и часовни приветствует вас в своей обители». Как по-вашему, могла леди Баттенберн иметь в виду это место?

Они уже побывали в часовне, но не нашли ничего такого, что привело бы их к сокровищу или к следующей подсказке. Церковь находилась в деревне, а следовательно, вне очерченной бароном области поисков.

– Не знаю, – пожала плечами Элизабет, – что здесь может быть связано с церковью и часовней. – Она помолчала, изучая портреты на дальней стене. Ни один из баронов не производил впечатления богобоязненного человека. – Признаться, я всегда считала галерею самым неуютным и самым безбожным местом в доме.

– Пожалуй, – согласился Саутертон, критически поглядывая на портреты. – Но не думаю, что ссылка на создателя в этой подсказке подразумевает Всевышнего. Кстати, вы, кажется, говорили, что галерея спроектирована Иниго Джонсом?

– Ну да, – задумчиво протянула Элизабет. – Но при чем здесь…

Саутертон перебил ее, развивая свою мысль:

– Иниго Джонс построил церковь в Вестминстере и часовню в Сент-Джеймсском дворце. Можно сказать, что он был их создателем.

Это было настолько очевидно, что Элизабет почувствовала потребность оправдаться:

– Я предупреждала вас, что не сильна в оттадках.

К ее удивлению, это замечание пробудило в Саутертоне инстинкт защитника. Он обнял ее за плечи и по-братски притянул к себе.

– Вы молодчина, леди Элизабет. – Он заглянул в листок бумаги, который она держала в руке. – Ну, что там дальше?

– Интригующее зрелище, как вы полагаете, Нортхэм?

Элизабет сделала попытку повернуться в ту сторону, откуда раздался женский голос, но Саутертон усилил хватку на ее плечах, превратив дружеские объятия в настоящий захват.

Нортхэм взирал на приятеля, стоявшего в обнимку с Элизабет, с не меньшим отвращением, чем на галерею мошенников, висевших на стене.

– Полагаю, это просто любители искусства, – произнес он ровным тоном. – Идемте, здесь есть на что посмотреть. – Он сопроводил леди Пауэлл в галерею и закрыл за ними монументальную дверь. – К тому же если они здесь, значит, мы на верном пути.