Лучше быть, чем казаться - Одри Карлан Страница 30

– Купилась!

Он поцеловал меня сильно, глубоко, так, что я абсолютно забыла о предстоящей репетиции.

– Ну, как я тебя подловил!

Он потерся носом о мой нос и обслюнявил поцелуями всю шею.

– Разумеется, я хочу, чтобы ты остановилась у меня. Родители совершенно задолбали меня, требуя вернуть тебя обратно.

– Вернуть меня? Да я тебе никогда и не принадлежала.

Сев прямо, он положил руки мне на ребра и начал медленно, сантиметр за сантиметром, задирать мой топик.

– Принадлежала.

Я замотала головой.

– Ты была моей даже тогда.

Я снова мотнула головой.

– Нет?

Вместо того, чтобы окончательно поднять топик и добраться до моих ноющих от желания сисек, он сделал совершенно противоположное – а именно, принялся меня щекотать. Его пальцы впились в чувствительные местечки между ребрами, вызывая у меня приступы дикого смеха.

– Признай, что ты была моей! – потребовал Уэс.

Впрочем, его сложно было услышать сквозь раскаты хохота, вырывающиеся у меня из глотки. Я затрясла головой и попыталась оторвать от себя пальцы Уэса. Мое тело больше меня не слушалось, но, проклятье, он был прав. С нашего первого раза я принадлежала ему.

– Ладно, ладно, – взмолилась я.

– Неубедительно, – покачав головой, сказал Уэс и поднял мои руки над головой. – Скажи это.

Я раз двадцать глубоко вдохнула, пытаясь успокоить нервную дрожь. Затем взглянула Уэсу в глаза и каким-то образом поняла, что, какой бы ответ я ни дала, это будет для него по-настоящему важно.

– Я принадлежала тебе уже в январе, Уэс…

Я поперхнулась от наплыва чувств.

– Я не желала в это верить. Изо всех сил пыталась отрицать. Засунуть в чулан, на самую верхнюю полку, где никто этого не найдет. Даже я. И особенно ты. Но такие вещи имеют обыкновение вырываться на волю. И я так рада, что это произошло.

По моей щеке скатилась одна-единственная слеза. Уэс, наклонившись, слизнул ее.

– Мне нравится вкус твоих слез. И знаешь, что?

– Что? – выдавила я, вытирая щеки и обмирая под его пристальным взглядом.

– Я тоже принадлежал только тебе, милая. Уже тогда.

* * *

Вчерашняя репетиция была просто зверской. Ситуацию не улучшало то, что Уэс наблюдал за мной, рыча и свирепо глядя на Антона всякий раз, как тот подкатывался ко мне и клал руки мне на бедра. Искусительница в этом видеоклипе должна была обольщать мужчину, заставлять его кровь кипеть от желания. Теперь я чувствовала себя спокойней – любовь Уэса придавала мне уверенности, необходимой, чтобы вытерпеть прикосновения другого мужчины. Проще говоря, я как будто пылала обжигающим, слепящим огнем. Мария была просто вне себя от счастья, и ее радость ничуть не померкла во время съемок.

– Да, да, снято!

Операторы отключили камеры. Пальцы Антона впивались мне в бедра, его лицо практически утыкалось в мой живот. Мы стояли в крайне двусмысленной позе, но как только съемка прервалась, Антон вскочил на ноги, как будто только что не елозил носом по моей ноге, от колена и вверх до затянутого в чулок бедра, зубами задирая подол моего коротенького платья. Хлоп! И снова передо мной был мой хладнокровный приятель Антон, который старательно держал дистанцию. Все сработало, потому что боязнь прикосновений, беспокойство, которое я ощущала большую часть этого месяца, рассеялось, практически ушло.

Мария была права. Телефонный разговор с Джин и откровенная беседа с Уэсом – двумя людьми, знавшими меня куда лучше других, – помогли мне справиться с пережитым. Я поняла, что реакцию у меня вызывало не просто прикосновение чужих мужчин. И ретровспышки, и беспокойство, и грызущий страх, проникший в мои отношения с Антоном, были вызваны чувством вины. Но в конечном счете мне пришлось признать, что я приняла верное решение. Спасая других людей, я, по сути дела, спасла и себя. Я никогда не сумела бы спокойно жить дальше, зная, что мои близкие и тысячи нуждающихся в помощи людей пострадали от последствий моего выбора.

Я вышла со съемочной площадки и направилась к костюмерше. Та держала в руках мой последний костюм. Мне предстояло самое суровое испытание. Знакомый Антону дизайнер создал этот наряд – если это вообще можно было назвать нарядом. Несколько кусков полупрозрачной ткани были сшиты так, что их можно было разорвать без малейших усилий. Гримерша и костюмер хлопотали надо мной, пока Уэс стоял в сторонке и помалкивал. Поскольку он сам снимал фильмы и ежедневно имел дело с актерами, можно было подумать, что он отнесется к моей роли куда спокойней и не будет особенно на этом зацикливаться. Однако нет. Внешне Уэс выглядел спокойно – опытный, уважаемый профессионал в области киноиндустрии – но я-то знала, чего ему это стоило. Он стоял в напряженной позе, поджав губы, и сверлил взглядом обнаженные участки моего тела и прикасающегося к ним Антона. Все эти признаки выдавали то, что Уэс едва сдерживался.

Я попыталась снова спровадить его, хотя на самом деле не желала, чтобы он уходил.

– Ты же знаешь, что можешь вернуться в гостиницу. Мы снимем последнюю сцену, а потом поужинаем со всей съемочной группой.

Уэс покачал головой.

– Милая, я побуду здесь. Просто доделай свою работу, а потом разберемся.

Его тон был ровным, без признака эмоций. Я попыталась прибегнуть к другой тактике.

– Я очень рада, что ты остался со мной. Так мне намного легче.

Я моргнула, чувствуя, что к глазам подступают слезы.

Он подошел ко мне, приподнял мой подбородок, наклонился и легонько меня поцеловал. Гримерша у меня за спиной застонала и выругалась. Я улыбнулась прямо в губы Уэса.

– Ты впутаешь меня в неприятности.

Тут он наконец-то улыбнулся и поиграл бровями.

– Мне нравится впутывать тебя в неприятности. И я уверен, что мы можем проделать это еще множеством разных способов.

Захихикав, я оттолкнула его, бросила на гримершу виноватый взгляд и послала Уэсу воздушный поцелуй. Уэс облизнул губы и постучал большим пальцем по пухлой, нижней. Я это обожала. Чертовски сексуально.

– Сосредоточься, hermana. Последняя сцена должна быть просто потрясающей. Ты к ней готова?

Уэс с катушек слетит, когда увидит, что мы запланировали для финала.

– Готова как никогда, – подтвердила я, хотя у меня на языке так и вертелось: «Если, конечно, речь идет о женщине, которая вскоре окажется голой посреди комнаты, где торчат танцоры, съемочная группа, Антон и ее любовник».

Пару секунд я раздумывала о том, а не стоит ли предупредить Уэса о содержании сцены, но потом решила, что не стоит. Если мы сможем ограничиться одним дублем, то все будет развиваться органически, и ему не останется иного выбора, кроме как смириться с увиденным.