Обреченная на счастье - Елена Богатырева Страница 30
Обреченная на счастье - Елена Богатырева читать онлайн бесплатно
Ол остановился и принялся разглядывать меня, совсем как при нашей первой встрече. Я страшно боялась, что он разглядит и первые седые волосы на моей голове и крошечные морщинки вокруг глаз, а потому попыталась, завести какой-то дурацкий разговор о наших гостях. Но он не дал мне договорить. Он подошел ко мне, поднял на руки и отыскал мои губы. И началась музыка, равной которой я не слышала и никогда уже не услышу. Руки мои сами знали, что им делать, губы уже никак не могли оторваться от его губ, а желание любви оказалось столь сильным, что от скованности не осталось и следа. Мы лихорадочно наверстывали упущенное за последние пятнадцать лет.
Когда после медовой недели я вернулась в свою квартирку, то чуть не умерла от смеха. Там, по стенам, висело ровно тридцать нарядов, каждый из которых, пожалуй, попал сюда непосредственно с подиума. Оказалось, что Зума работает модельером и все эти вещи — ее работа.
Островки антиталибской коалиции на карте таяли, как весенний снег, и военные действия все ближе продвигались к Таджикистану. Отец Ола бросил все свои дела и готовился защищать стены Согдианы. В нем проснулся правитель, страна которого была в опасности. Пусть это даже мертвая страна. Бахалим служил в пограничных войсках. А Ол ездил по всему белу свету, пытаясь привлечь внимание мировой общественности к проблемам своей страны. Он выступал в английском парламенте, в ООН, встречался с президентами многих европейских стран, делая все, что в его силах, для формирования общественного мнения.
Деньги со швейцарского счета мы потихоньку тратим на гуманитарную помощь, на устройство беженцев. Хорошо, что они пригодились. Я ушла из своей газеты и пишу теперь книгу о том, как таджики скитаются под сумрачным небом Ленинграда, не находя здесь приюта. А ведь их отцы и матери когда-то с распростертыми объятиями встречали блокадников и делились с ними кровом и хлебом.
Теперь другие времена. И нравы другие. Но все же, может быть, кто-нибудь вспомнит…
Моей книгой заинтересовался приятель Ола — известный московский издатель. Я взяла билет, чтобы ехать в Москву. Ол должен был вернуться туда из Испании. Но накануне мне стало ужасно плохо, меня тошнило целый день, и я даже подняться не могла, чтобы сходить в магазин. Мой билет пропал. Ол встретился с издателем без меня, а потом его неожиданно отозвали в Турцию.
Вечером ко мне забежала Зума, и я пожаловалась ей на свое состояние. Зума задала парочку странных вопросов и приказала на следующий день сходить к врачу.
Я пошла к врачу прямо с утра. А днем позвонил Ол. «Думаю, через полгодика у нас будет большой праздник». — «Думаю, чуть позже, — осторожно сказала ему я». — «Ничего подобного. Я переговорил с издателем. Он уверен, что до рождения сверхновой литературной звезды осталось ровно шесть месяцев». — «А до рождения твоего сына — семь с половиной…»
Я думаю, у меня обязательно родится сын. Лялька говорит, что у женщин с моим характером дочери быть не может.
Сейчас вечер. Мы сидим с Лялькой у меня дома, рядом спит Дракон, а мы с ней пишем письма. Я пишу Олу, чтобы рассказать ему в очередной раз, как я счастлива, что он есть у меня, что скоро у меня будет два Ола: большой и маленький. Я очень прошу его беречь себя, потому что Олу-маленькому будет нужен только такой отец, как он. Потому что Ол-маленький вырастет новым правителем Согдианы. Может быть, именно он разгадает все загадки мертвой страны и восстановит ее былую славу. «Только бы не превратили ее в руины», — думаю я, и слезы текут по моим щекам.
Лялька рядом тоже пишет письмо, и у нее по щекам тоже текут слезы. Я заглядываю ей через плечо:
«Дорогой Владимир Владимирович! Вчера вы здорово раскритиковали талибов и однозначно осудили их действия, — пишет Ляля. — Вы даже представить себе не можете, как были правы! Конечно, вы никого из нас не знаете, но сейчас я расскажу вам удивительную историю, которая не оставит вас равнодушным к маленькой, затерянной в горах стране…»
СНОГСШИБАТЕЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА
Когда ровно в девять часов утра я добралась до своего кабинета и упала в кресло — это было наконец. Наконец я могу посидеть спокойно и подумать о своей горемычной жизни. Или наконец могу просто ни о чем не думать.
В восемь мне позвонил Клим. Он решил проверить, действительно ли я собираюсь тащиться в такое чудесное воскресное утро на службу.
— Не передумала? — спросил он после паузы, дав мне время узнать его спросонья и вспомнить, что он хотел провести этот день со мной.
— Нет, — сказала я. — Иначе меня уволят.
— А для тебя это так важно? — Клим задал вопрос в вопросе, чтобы я вспомнила о предложении стать домохозяйкой на правах жены в его большой неуютной квартире на Фонтанке.
— Наверно, да, — сказала я.
Он помолчал, а потом все-таки высказался:
— Прозаическая ты женщина, Сима. Нет в тебе никакой романтики. Ладно, — тут в его голосе промелькнули нотки злости и обиды, кукуй со своими собачками.
Я еще немного послушала короткие гудки в трубке и осторожно, словно она могла меня покусать, положила ее. Потом за пять минут собралась и пулей вылетела из дома, потому что добираться мне нужно было на другой конец города. В автобусе, несмотря на выходной, была страшная давка. Полусонные дачники выезжали на свои плантации с крупногабаритными рюкзаками и озабоченным видом.
Когда я потянула ручку двери на себя, Верка, дежурившая ночью, взяла разгон из кабинета и пулей пронеслась мимо меня, бросив на ходу:
— Привет-пока-чё так поздно…
Она торопилась: до ее дома было метров сто, но там после ночной смены ее поджидал очень ревнивый муж с секундомером. Думаю, сегодня Верка побила мировой рекорд по бегу. Мужу ее почему-то казалось, что самое страшное может случиться именно под утро. По ночам он имел привычку звонить ей время от времени и задавать неожиданные вопросы, а потом, затаив дыхание, вслушиваться в ответы. Он считал, что если она правильно отвечает, где лежит новый кусок мыла, как оно называется и в каком магазине она его купила, то Верка всю ночь думает исключительно о семье. Но она за полгода так натренировалась в этой викторине, что любые ответы выдавала без запинки, сидя на коленях у какого-нибудь симпатичного собачника и даже будучи с ним в более тесном контакте.
Когда поток воздуха, устремившийся за Веркой, разбился о захлопнувшуюся за ней дверь, я повалилась в кресло. Значит, вот я кто — прозаическая женщина. И зовут меня Сима, и по профессии я ветеринарная медсестра. Проза. Правда, не думаю, что имя Клим преисполнено высокой романтики и торговать тем, чем он там торгует, гораздо интереснее, чем помогать бедным животным. И еще я не уверена, что мытье полов в шести комнатах его новой квартиры — занятие исключительно романтическое. Даже если делать это не снимая обручального кольца с большим безвкусным бриллиантом, которое он мне непременно преподнесет, как только я скажу «да».
Верка считает меня дурой набитой. Когда я снимаю телефонную трубку и говорю уныло: «Здравствуй, Клим», она сразу втягивает живот и выставляет грудь вперед, задевая при этом что-нибудь из мебели. Хотя у нас не видеотелефон и он вряд ли может оценить эти ее преображения. Она видела Клима только один раз, но его «ауди», галстук и зеленые носки в крапинку произвели на нее неизгладимое впечатление. Она знает, что Клим сделал мне предложение, и считает меня полной идиоткой, потому что я на это предложение не смогла достойно ответить — так, промямлила какую-то ерунду. Ну а как я могла отвечать, когда внутри у меня тут же мяукнуло: «Не-а…»
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии