Брак поневоле - Мейси Ейтс Страница 30

Элисон была рада, что у нее появилась возможность выйти из дворца на встречу с представителями туранского филиала фонда помощи больным кистозным фиброзом. Это отвлекло ее от ожидания результатов теста в одиночестве. Не бродить же по огромным дворцовым помещениям, где с ней практически никто не разговаривал. Но больше всего ей необходимо отвлечься от открытия, сделанного раньше.

Она не хочет растрачивать чувства на любовь к Максимо, когда он способен лишь доставить ей страдания. Ей нужно сохранить свою любовь для ребенка. Она не хочет уподобиться своим родителям. Не хочет превратиться в озлобленное существо, потому что ее самые сильные чувства направлены на того, кому они не нужны и кто их не заслуживает.

Она решительным движением поправила на плече ремешок сумки. Каким образом получилось, что Максимо стал так много для нее значить? Он ее бесит, он считает, что он всегда прав, он до нелепости самоуверен. И… он красивый. Умный. Веселый. С ним интересно. И он потрясающий в постели.

Элисон тяжело вздохнула. Даже сейчас, когда она вне себя от злости, она его хочет и уже начала отсчет часов до того, как увидит его сегодня ночью. Стыдно признаться, но это так.

– Прошу прощения, мисс.

Элисон обернулась на звук голоса, и в ту же секунду ей в лицо сверкнула вспышка фотокамеры. Опустив голову, она быстро пошла прочь, повторяя себе, что репортерам ее не испугать.

– Мисс Уитмен, это правда, что вы недавно делали тест на отцовство? – К первому голосу присоединился еще один.

У Элисон ёкнуло сердце. Они знают о ребенке. О тесте. Не может быть, чтобы об этом стало известно от личного врача Максимо. Должность королевского врача слишком хорошо оплачивается, чтобы рисковать и выдавать секреты. Хотя лаборант, пожалуй, мог бы это сделать.

Как бы это ни случилось, новость выплыла наружу.

У нее за спиной щелкали камеры, вопросы сыпались градом, какие-то люди окружили ее.

– Это ребенок принца?

– Кто отец?

– Сколько мужчин протестировано?

Элисон закусила губу, с трудом сдерживаясь от того, чтобы оборвать поток вопросов. Она не могла повернуться и отогнать всех этих репортеров с фотоаппаратами. Ее фотографии не должны украсить первые страницы таблоидов.

Она оказалась в центре толпы, со всех сторон на нее были нацелены камеры и микрофоны. Кто-то толкнул ее, она споткнулась и упала на тротуар.

Папарацци это не остановило, они продолжали делать снимки и кричать, кричать, требуя ответов на вопросы и обвинения.

– Элисон?

Она узнала голос Максимо, перекрывший шум и гул вокруг нее. Репортер, который наклонился к ней, был отброшен в сторону. Она увидела Макса. Он взял ее за руку и осторожно поставил на ноги. Но репортеры и не думали расходиться. Один из них даже ухватил Элисон за плечо. У Максимо вырвался звериный рык, он оттолкнул от нее папарацци, выхватил камеру и разбил о стену дома.

– Не смей приближаться к моей женщине, – прохрипел Максимо.

Фотограф побелел и отшатнулся, остальные тоже отступили, почувствовав, что им не поздоровится, если они не уберутся вон.

– Садись в машину, – приказал Максимо. Он рывком открыл дверцу черного спортивного автомобиля, припаркованного на обочине.

Элисон была не менее испугана видом Макса, чем атакой папарацци. Она быстро села в салон и пристегнула ремень.

Весь обратный путь во дворец Максимо не разговаривал с ней. Он сидел очень прямо, напряженно держа руль и сжав челюсти.

Как только они оказались за дверями его комнаты, он дал выход гневу.

– О чем ты думаешь? Ты не сказала мне, куда собираешься пойти. И не взяла охранника. Мне пришлось выяснять через твоего водителя, что ты на собрании фонда. Одна. С твоей стороны это вопиющая безответственность.

– Безответственность? – в свою очередь возмутилась Элисон. – Я стараюсь чем-то заняться, сделать что-то стоящее. Я не собираюсь торчать в замке одна и ждать, когда понадоблюсь тебе в роли королевского дополнения!

– Я ничего подобного ни разу не сказал, но вот чего я жду, так это капли благоразумия. – Он схватил ее за руку, потянул к себе и прижал к груди. – Ты хоть представляешь, что могло с тобой случиться?

Максимо задыхался от гнева и ужаса. У него уже были и любовь, и брак, обернувшиеся адом. Он не желает повторить подобную пытку, пережить то, что пережил.

Когда он увидел Элисон на земле в окружении толпы, то едва не избил до смерти человека, который дотронулся до нее. В тот момент он представил себе с удивительной четкостью, что будет с ним, если он потеряет Элисон, потеряет ребенка. Его мир рухнет. Элисон уже значит для него слишком много, его хрупкое будущее с женой и ребенком начинает принимать твердые очертания. Раньше это ускользнуло от него, и он отказался от своей мечты. А сейчас это снова стало средоточием его помыслов.

Казалось, так просто не приближать Элисон к себе, она ведь только рада держаться от него на расстоянии. Он думал, что сможет погасить страсть, если станет спать с ней, но каждую ночь страсть усиливалась.

Он любил Селену, но никогда не терял голову. Селена нуждалась в нем, в его силе, в утешении, зависела от него во всем. Это его вполне устраивало.