Любовь по расчету - Пенелопа Стрэттон Страница 30

Однако когда Дианта приехала домой, желание послушать приятную музыку пропало. У нее разболелась голова, и после легкого ужина она улеглась в постель. Она взяла в руки книгу, но мысли ее витали далеко. Перед глазами стояли счастливые лица Элинор и Джорджа. Интересно, будет ли им в постели так же хорошо, как им с Рексом? И неожиданно сердце пронзила боль: утром они не будут просыпаться в разных постелях. Элинор и ее супруг заснут, обнявшись, и вместе проснутся. Днем они станут радостно улыбаться друг другу, с благодарностью вспоминая о том, что произошло ночью. У них все будет не так, как у Дианты и Рекса. Если бы только он не уходил от нее ночью! Умиротворенные и усталые, они могли бы наслаждаться объединяющими их чувствами… Дианта вновь и вновь пыталась убедить себя: того, что она имеет, вполне достаточно для счастья.

Она подошла к туалетному столику, открыла дверцу и в глубине нащупала потайную пружину. Появился еще один ящик, в котором можно было бы хранить письма от любовников. Но Дианта хранила там письма отца и его миниатюрный портрет.

К отцу Дианта испытывала весьма противоречивые чувства. Она знала, что с матерью он обошелся гадко, но, с другой стороны, дочь свою, то есть ее, Дианту, он обожал: приносил подарки, веселил бесконечными историями, писал нежные остроумные письма, которыми она очень дорожила.

Теперь она смотрела на миниатюру глазами, полными слез. Портрет был сделан еще до того, как беспутный образ жизни обезобразил черты Блэра Хелстоу, но одного взгляда было достаточно, чтобы наполнить сердце Дианты болью.

Удобно устроившись на ковре у камина, она стала перечитывать письма. Легкая улыбка играла на ее губах. Поглощенная своим занятием, она не заметила, как пролетело время, а между тем ее супруг вернулся домой и уже несколько минут стоял рядом, с интересом наблюдая за ней.

— Потайные ящики, тайные письма! Фи, Дианта! Как вульгарно! — Рекс протянул ей руку, чтобы помочь встать.

Он говорил очень четко, но Дианте показалось, что сегодня муж выпил больше, чем обычно. Граф Чартридж полагал, что большое количество алкоголя вредит здоровью, но сейчас его глаза блестели слишком ярко.

— Вы не угадали, милорд, — сказала она. — Я не храню письма от поклонников. Точнее, у меня теперь вообще нет поклонников. Это письма отца.

К ее великому удивлению, его рот изогнулся в циничной ухмылке.

— Это правда, — продолжала настаивать она. — Он написал их очень давно, когда я была маленькой. Я храню их, потому что… потому что эти письма и портрет — единственное, что у меня осталось…

Она показала мужу миниатюру. Рекс словно онемел. При свете свечи Дианта не могла рассмотреть выражение его лица, но чувствовала, что тело мужа напряглось.

— Да, — пробормотал он, не в силах оторвать взгляд от портрета Блэра Хелстоу, — да, это он.

— Ты… Ты знал отца? — спросила Дианта.

— Я обменялся с ним парой слов, не более, — неторопливо произнес Рекс, что весьма удивило Дианту.

— Понятно, — пробормотала она. — Я думала… Я так мало о нем знаю… кроме того, что говорила мне мама. Но она только ругала его, совсем как тетя Хелена, от которой ты спас меня на свадьбе. Мне это ужасно не нравилось.

— Твоя мать ругала его при тебе? Ей не следовало этого делать, даже если в своих оценках она была права.

— Почему ты говоришь, что он был плохим? — быстро переспросила Дианта. Ее голос прозвучал рассерженно. — Ты совсем его не знал!

— Конечно же, нет. Но слышал о нем только плохое. Если даже супруга Блэра Хелстоу дурно отзывалась о нем при ребенке…

— Отец был добр ко мне, — задумчиво проговорила Дианта. — Я очень мало его знала, но он присылал мне подарки. И письма. Сначала я их не получала, потому что все его письма мама рвала. Потом он приехал домой и узнал об этом. Они долго ссорились, но после мама всегда отдавала письма мне, при этом поджимала губы и неодобрительно вздыхала. Она очень сердилась, если я не позволяла ей их читать.

— И ты хранишь их до сих пор… — задумчиво произнес Рекс. — Заперла в тайнике, словно сокровище. Как сентиментально! И как глупо!

— Он был не так плох, как принято считать, Рекс. Я знаю. Когда он бывал дома, он проводил со мной больше времени, чем мать. Он всегда спрашивал, что я учу, просил показать мои рисунки и… и даже танцевал со мной…

Воспоминания захлестнули Дианту. Рекс смотрел на нее с болью.

— После его смерти, — продолжала она, — мама часто говорила, что он совсем не заботился о нас. Но так она говорила из ненависти. А я всегда думала, что, если бы отец не умер так рано, мы с ним стали бы еще ближе.

Он засмеялся.

— Я удивляюсь тебе, Дианта. Мне казалось, ты достаточно благоразумна, чтобы не идеализировать мужчину, кем бы он ни был.

— Но это же мой отец, — запротестовала она, — и я имею на это право.

— Ты ошибаешься. Он был таким же, как и все мужчины, и твоя мать знала об этом. Помнишь, как я однажды сказал тебе: «Какая женщина смогла бы чтить мужа, знай она хоть что-нибудь о его времяпрепровождении вне дома»?

— И она никогда не рассказывала, как он умер, — сказала Дианта невпопад. — Мне кажется, я знаю, почему. Думаю, он был болен и одинок. Может, он звал ее… или меня… а она не поехала.

— Чепуха!

Она взглянула на Рекса и замерла, пораженная, — резкий холод во взгляде — таким она видела его лишь однажды, тогда, в вечер их знакомства на балу, когда в танце он поведал ей о своем печальном опыте общения с женщинами.