Две сестры - Эйлин Гудж Страница 30

Вместо ответа через несколько минут до нее донеслось спокойное дыхание сестры.

* * *

Проснувшись утром, Керри-Энн обнаружила, что голова у нее раскалывается от боли, а в висках стучат крохотные молоточки. Кровать Линдсей была пуста и прибрана. Сестры нигде не было видно, и Керри-Энн лениво подумала, давно ли та встала. Нетвердой походкой она отправилась в ванную, где проглотила таблетку аспирина, прежде чем залезть под душ. Через двадцать минут, одетая и накрашенная, она забрела в кухню, где мисс Хони, шурша цветастым кимоно, разбивала яйца в миску. Линдсей, в спортивном костюме, раскрасневшаяся, словно только что вернулась с пробежки по берегу, молола зерна кофе, и звук этот, как ножом, резанул по нервам Керри-Энн.

— Доброе утро! — прохрипела она.

— Доброе утро, сладкая моя! Сегодня чудесный день, не правда ли? — прочирикала мисс Хони, хотя за окном нависло серое облачное небо.

— Хорошо спала? — бросила Линдсей, оглянувшись на нее через плечо.

— Как убитая. Я даже не слышала, когда ты встала. — Керри-Энн зевнула.

— Я ранняя пташка, так что привыкай.

«Интересно, как ее следует понимать? — подумала Керри-Энн. — Что это — невинная оговорка или же Линдсей решила позволить мне остаться?»

— Насколько ранняя? — поинтересовалась она, стараясь ничем не выдать своего волнения.

— Обычно я встаю до рассвета. — Линдсей высыпала смолотые зерна в кофеварку и наполнила емкость водой. — Вдоль утесов идет тропинка, и в это время там обычно никого не бывает. — Она помолчала, улыбаясь про себя. — Для меня это… не знаю… как сходить в церковь. Утром такая тишина! Не считая гула океана — он всегда напоминает о себе. — Улыбка исчезла, сменившись озабоченным выражением, когда Линдсей бросила взгляд на суровый, продуваемый всеми ветрами ландшафт за окном.

Керри-Энн решила, что сестра думает о том, чего лишится, если эти жирные коты, с которыми она вела войну, одержат победу. Совершенно очевидно, что это место значило для нее намного больше, чем просто крыша над головой.

— А ты амбициознее меня, — сказала Керри-Энн. — Будь у меня такая возможность, я бы спала до обеда. Единственное, что может вытащить меня из постели, — это мысль о первой чашке кофе.

— Еще секунда, и ты ее получишь. — Линдсей выключила кофеварку. Через мгновение раздалось многообещающее бульканье, и восхитительный запах кофе наполнил комнату.

Кухня, как и весь дом, принадлежала ушедшей эпохе. Шкафчики из темного дерева стали еще темнее после долгих лет службы. Мраморные столешницы покрывали трещинки, края были в сколах, пузатый холодильник и плита вышли из моды тогда же, когда и прожорливые автомобили и прически в стиле Фарры Фосетт [33]. В углу, у окна, выходившего во двор, расположился уголок для завтрака со встроенными скамьями и квадратным деревянным столом. Стол был накрыт на троих: стеганые салфетки под приборами, глиняная посуда и столовое серебро. Посередине стояли масленка и баночка с вареньем.

Линдсей показала ей, где взять чашки, и, налив себе кофе, Керри-Энн отступила назад, не зная, как себя вести и где присесть. Глядя на то, как скользят по кухне Линдсей и мисс Хони, ловко огибая друг друга на ограниченном пространстве, подобно опытным танцорам балетной труппы, она ощущала себя пресловутым пятым колесом в телеге. И от этого неопределенность стала терзать ее еще сильнее.

Она допила первую чашку и доливала себе кофе, когда внимание ее привлек резкий запах, шедший от плиты, — там явно что-то горело. Мисс Хони схватила толстую кухонную рукавичку, чтобы снять с горелки дымящуюся сковороду с длинной ручкой.

— Это уже второй раз за неделю! — с отчаянием воскликнула она, соскребая в раковину подгоревшую яичницу и включая устройство для удаления мусора. — Господи, уж что, казалось бы, проще, чем приготовить омлет и при этом не сжечь его. — С извиняющимся видом она повернулась к Керри-Энн. — Мне очень жаль, милочка, но предупреждаю заранее: кухарка из меня неважная. — И пожилая женщина метнула умоляющий взгляд на Линдсей.

— Можете не смотреть на меня, — со смехом заявила Линдсей. — Я неплохо готовлю кофе и могу сварить яйца, но не больше.

Керри-Энн ухватилась за возможность хоть чем-то оказаться полезной.

— Я знаю один фокус. Сейчас покажу, — сказала она, взяла картонку с яйцами и разбила полдюжины в миску. Взбивая их с привычной легкостью, она поинтересовалась: — А сливки в этом доме есть?

— Сливки? — эхом откликнулась Линдсей, с сомнением глядя на нее, пока мисс Хони отправилась принести искомое.

— Совсем капелька. Сейчас увидишь. — Керри-Энн влила немного сливок во взбитые яйца, тщательно перемешала их вновь, добавила соль, перец и немного сушеных трав с полочки для специй. Когда сковорода была отчищена от гари и на ней уже шипело масло, она вылила на нее яйца и убавила огонь. — Готовить омлет нужно на малом огне, пока он не начнет сворачиваться. Затем, очень аккуратно, просто складываешь его горкой. — Когда яйца поджарились до состояния жидкого пудинга, она взяла деревянную ложку и соорудила из них пирамиду. Проделав эту операцию несколько раз, она быстро сняла сковороду с огня и переложила омлет, легкий и сочный, на тарелки, которые подставила ей мисс Хони, приговаривая: — Voila [34]!

Линдсей и мисс Хони смотрели на нее во все глаза, словно она и правда только что показала им волшебный фокус.

— Где ты научилась так готовить? — обрела наконец дар речи Линдсей.

— Одно время я работала во французском ресторанчике, — сообщила им Керри-Энн. — Владелец, он же шеф-повар, ввел такое правило: все работники, начиная с мойщиков посуды, должны уметь приготовить какое-нибудь несложное блюдо. Он говорил: «Если ты можешь приготовить яичницу, значит, ты можешь приготовить что угодно».

— Ты, во всяком случае, этот урок усвоила на «отлично», — заметила Линдсей, когда они сидели за столом и завтракали. — Это — лучший омлет из всех, что я когда-либо пробовала.

Сама того не ожидая, Керри-Энн почувствовала, что краснеет. Обычно она оказывалась в центре внимания только тогда, когда совершала что-нибудь плохое. Но сейчас она тихонько радовалась тому, что набрала сегодня несколько очков. Быть может, Линдсей поймет, что и от нее может быть польза.

Керри-Энн ела быстро, глотала омлет, почти не жуя. Прошлым вечером еда не лезла ей в горло — в этом не было ничего удивительного, учитывая, что тот урод лапал ее под столом, — но сегодня утром у нее разыгрался волчий аппетит. Помимо яиц, она проглотила четыре ломтика ветчины и две поджаренных оладьи, пока наконец ее желудок не запротестовал.

После того как они убрали со стола и загрузили грязные тарелки в посудомоечную машину, Линдсей и мисс Хони стали собираться на работу. Керри-Энн подвезла их в город, на станцию техобслуживания, где Линдсей уже ждал ее «вольво». Глядя на то, как сестра отстегивает ремень безопасности и берется за ручку дверцы, готовясь вылезти из машины, Керри-Энн ощутила новый приступ беспокойства. Линдсей до сих пор не сказала ей, может она остаться или нет. Похоже, сестра или до сих пор обдумывала этот вопрос, или же просто выбирала подходящий момент для того, чтобы отказать ей. Последнее казалось более вероятным.